– Ты уже делаешь все, что можно. Сол говорит, ты хочешь стать писателем?
– Да.
– Не думаю, что здесь ты сможешь по-настоящему сосредоточиться. Тебе надо и о себе подумать, не стоит столько времени проводить в Балтиморе. Тебе нужно книжку писать.
Эдвин был прав. Мне пора было приниматься за проект, на который я возлагал столько надежд. Именно тогда, в январе, вернувшись из Балтимора, я начал свой первый роман. Я понял, что смогу вернуть кузенов, только если расскажу о них.
Мысль эта пришла мне где-то в Пенсильвании, на автостанции трассы I-95. Я пил кофе и перечитывал свои записи, и тут они вошли. Невероятно, невозможно – но это были они. Они весело шутили, а увидев меня, бросились мне на шею.
– Маркус, – произнес Гиллель, крепко обнимая меня, – я так и думал, что это твоя машина!
Вуди подошел и обхватил нас обоих своими ручищами.
– Вы же не взаправдашние, – сказал я. – Вы умерли! Вы, два мертвых подонка, бросили меня одного в этом говенном мире!
– Светик-Маркикетик, наш тебе приветик! – насмешливо пропел Гиллель и взъерошил мне волосы.
– Пойдем! – улыбаясь, подбодрил меня Вуди. – Пойдем с нами!
– А куда вы?
– В Рай праведников.
– Я с вами не могу.
– Почему?
– Мне надо в Монклер.
– Значит, мы туда к тебе придем.
Я подумал, что ослышался. Они крепко обняли меня и ушли. Когда они уже стояли на пороге, я окликнул их:
– Гиллель! Вуд! Это все из-за меня?
– Нет, конечно! – ответили оба в один голос.
Они сдержали слово. Я снова встретил своих обожаемых кузенов в Монклере, в кабинете, который устроила мне мать. Едва я уселся за стол, как они уже кружили вокруг меня. Точно такие, какими я всегда их знал, – шумные, великолепные, излучающие тепло и ласку.
– А у тебя в кабинете совсем неплохо, – заявил Гиллель, развалившись в кресле.
– А у твоих родителей хорошо, – подхватил Вуди. – Почему мы раньше здесь не бывали?
– Не знаю. И правда… Надо было вам приехать.
Я показывал им наш квартал, мы ходили по Монклеру. Они говорили, что тут красиво. Наша троица вновь была вместе, и я был невероятно счастлив. А потом мы возвращались в кабинет, и я писал дальше.
Все прекращалось, когда в дверь заглядывал отец:
– Маркус, два часа ночи… Ты все еще работаешь?
Они исчезали в щелях паркета, как перепуганные мыши.
– Да, скоро пойду спать.
– Я не хотел тебе мешать. Просто увидел свет и… Все в порядке?
– Все в порядке.
– Мне послышались какие-то голоса…
– Да нет, это, наверно, музыка.
– Наверно.
Он подходил и целовал меня:
– Спокойной ночи, сынок. Горжусь тобой.
– Спасибо, па. И тебе спокойной ночи.
Дверь за ним закрывалась. Но их здесь уже не было. Уходили. Они были нездешние.
* * *
С января по ноябрь 2005 года я без перерыва писал в своем кабинете в Монклере. И каждые выходные ездил в Балтимор проведать дядю Сола.
Из всех Гольдманов только я виделся с ним постоянно. Бабушка говорила, что это выше ее сил. Мои родители пару раз съездили к нему, но, по-моему, им было тяжело смириться с тем, что случилось. К тому же смотреть на дядю Сола, превратившегося в тень самого себя, никуда не выходившего из “Марриотта”, было невыносимо.
В довершение всего в феврале решением дисциплинарного совета дядю Сола исключили из коллегии адвокатов Мэриленда. Отныне Великий Сол Гольдман уже никогда не будет адвокатом.
Я ничего от него не хотел, приезжал просто так. Даже не предупреждал его о своем приезде. Выезжал на машине из Монклера и катил в “Марриотт”. Это повторялось столько раз, что в отеле я чувствовал себя как дома; служащие называли меня по имени, я проходил прямо на кухню и заказывал все, что хотел. Поднимался на восьмой этаж, стучался в дверь его номера, и он открывал – унылый, помятый, в неглаженой рубашке. В номере фоном бормотал телевизор. Он здоровался со мной так, словно я вернулся с соседней улицы. Я не обращал на это никакого внимания. В конце концов он прижимал меня к себе и шептал:
– Марки, милый мой Марки! Как я рад тебя видеть.
– Как дела, дядя Сол?
Нередко я задавал этот вопрос в надежде вновь увидеть его непобедимым, смеющимся над любыми невзгодами, как во времена нашей утраченной юности. Пусть он скажет, что все прекрасно. Но он качал головой и отвечал:
– Это какой-то кошмар, Маркус. Кошмарный сон.
Потом садился на кровать и брал телефон, позвонить на ресепшн.
– Ты на сколько приехал? – спрашивал он.
– На сколько скажешь.
Я слышал, как администраторша снимала трубку, и дядя Сол говорил:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу