Валентина Демьянова - Грехи в наследство

— Ну все! Будя! — остановил расходившихся сотоварищей Сидельников. — На пока хватит. Забирайте этого, и айда!

Я лежала на диване, разглядывала потолок и строила планы мести. Один кровавее другого. Ну, Голубкин, только явись! Я тебе покажу!

Я заворочалась, устраиваясь поудобней, и принялась рисовать в голове сцены расправы. С наслаждением изобретала одну пытку ужаснее другой и в запале иногда доходила до такого, что самой собственные фантазии казались перебором. На мгновение Голубкина становилось жаль, все-таки он парень неплохой, ноя тут же сурово напоминала себе о той пакости, что он мне учинил, и мимолетная жалость тут же улетучивалась.

Это ж надо было додуматься! Послать меня к этой вобле сушеной! А она-то! Она! Мало того что обозвала меня «милочкой» и держалась так, будто я безработная, явившаяся к ней за дармовой похлебкой, так еще угрожать мне вздумала!

Я с удовольствием вспомнила свой уход из депутатского особняка, расстроенную Аллу Викторовну, Макса и малость подобрела. Бог с ней, Аллой Викторовной, она мне никто. А вот Голубкину прощения нет! Пусть только явится из своей Швейцарии, мигом потеряет здоровый цвет лица, нагулянный на тамошнем экологически чистом воздухе. Здесь не Швейцария, где даже коровы по лугам в веночках из полевых цветов бродят. Здесь родная сторонка и нравы пожестче западных будут.

Вообще-то я к Голубкину была несправедлива. Он местные нравы знал не понаслышке и уж, точно, куда лучше меня. Прежде чем стать крупным бизнесменом с реальными интересами в различных регионах нашей необъятной страны и солидными партнерами за рубежом, он прошел очень и очень непростой путь. Начинал с того, что перегонял машины из Германии в Москву. Бизнес по тем временам доходный, но опасный. Не один человек на нем шею сломал, но не Голубкин. Может, ему везло, может, характер помог, но через несколько лет он уже владел несколькими автосалонами, в которых продавались те же угнанные в других странах иномарки. Только теперь этим грязным делом занимались уже другие. Постепенно бизнес усилиями ушлого Голубкина разрастался, превращаясь в легальный и попутно обрастая новыми фирмами с новыми направлениями деятельности.

Думаю, многие этапы этого непростого пути известны лишь узкому кругу посвященных, я же могу о них только догадываться. Но меня это, кстати, и не интересует, у нас с Голубкиным свои отношения. Давние и довольно запутанные. Голубкин вроде бы меня любит и жаждет жениться. Я тоже его, похоже, люблю, но замуж идти не желаю. Он теперь, конечно, респектабельный бизнесмен, коллекционер, но… Не верится мне в нашу долгую и счастливую семейную жизнь. Слишком непростые у нас обоих характеры. Я и сама не подарок, а уж Голубкин… С ним все время нужно быть настороже, иначе обязательно попадешь впросак. Тут я очень кстати снова вспомнила подсунутую мне все тем же Голубкиным Аллу Викторовну и моментально распалилась так, что ждать приезда Голубкина стало просто невтерпеж.

«Мог бы и позвонить, — сердито подумала я. — В конце концов, я и по телефону могу душу отвести. Мало не покажется».

Я покосилась на телефонный аппарат, но тот безмолвствовал.

«Ну вот! Как не нужно, трезвонит утром и вечером по всякому пустяку, а как возникла в нем нужда, так исчез. Чувствует Голубкин, что ничего хорошего его в этот раз тут не ждет».

Не успела подумать, как телефон взорвался пронзительным звонком.

«Голубкин! Легок на помине», — пронеслось в голове, пока я хватала трубку.

— Алло! — весело гаркнула я, предвкушая грандиозный скандал.

— Анечка?

— Кто это? — растерялась я, потому что голос мало того что был совсем не голубкинский, женский, да к тому же просто сочился медом.

— Алла Викторовна Ефимова, — нежно проворковали в трубке.

Услышав ответ, я опешила и на мгновение потеряла дар речи.

— Анечка, нам нужно поговорить, — торопливо заявила Алла Викторовна, нагло пользуясь моей вынужденной немотой.

Вот уж чего мне меньше всего хотелось, так это снова общаться с госпожой Ефимовой. От одной только перспективы разговора с ней у меня моментально прорезался голос.

— Мы вроде бы уже все друг другу сказали? — сухо заметила я, даже не пытаясь быть приветливой.

К сожалению, это я поняла еще днем, Алла Викторовна обладала крайне настырным характером, и потому ни моя холодность, ни явное нежелание вступать в переговоры ровно никакого впечатления на нее не произвели. Наделенная необыкновенным умением идти напролом, она попросту проигнорировала мое недовольство и бархатным голосом пропела: