Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Сама Сугами почти не ела. Она сидела, наблюдая за своим отцом в состоянии нарастающего беспокойства. Тому, кто не знал его, он казался идеальным гостем. Кивает, общается, слушает, улыбается, а ест немного. Притворяется? Конечно, притворяется! Жестокое двуличие было его визитной карточкой. И он редко пользовался иными приемами. Сейчас в его взгляде и в повороте головы было что-то такое, что ей не понравилось. Она испытала внезапный приступ паники, и ей захотелось изгнать отца с помощью какого-нибудь заклинания, сделать так, чтобы он исчез. Сугами попыталась вслушаться в то, что говорила Хизер.

— …и мы считаем, что единственный путь познать истинное счастье — это забыть, кто ты есть. Поэтому мы стараемся устранить свою индивидуальность в заботе о других. О больных или тех, у кого нет крыши над головой… о бедных…

— Ах о бедных… — загремел голос Гая.

В его мозгу вспыхнули пламенем мучительные, столь долго подавляемые воспоминания о далеком прошлом. Паренек. Он стоит на коленях перед счетчиком электроэнергии. Ножик застрял в щели, и он не может получить обратно ни нож, ни деньги. Тот же парень, которому здорово доставалось по ушам, если его замечали, копается в месиве фруктов и овощей из треснувших ящиков позади рыночных лотков. В лучшем случае его живот бывал набит дешевыми крахмальными продуктами, так что когда мальчик вырос, он ел только то, что рано или поздно обязательно должно было привести к остановке сердца: обильно политое соусом красное мясо, горы шоколада и взбитых сливок. Лобстер «Термидор» [27] Мясо лобстера в соусе из сливок, яичных желтков, горчицы и коньяка. .

— …нужно быть сильным… вырваться… сбежать… иначе пропадешь… — Гай весь дрожал. Он невидящими глазами оглядывался по сторонам, потрясенный силой и яркостью собственных воспоминаний. Он задыхался и с трудом бессвязно произносил: — Вши… бедняки… это вши…

— Нет… Вы не должны так говорить, — Арно наклонился вперед. Он побледнел, но голос его не дрогнул. — Они тоже люди и заслуживают уважения. Им нужно помогать, потому что они бессильны. Разве не говорится в Библии, что кроткие наследуют землю [28] Псалтирь, 36: 11. ?

— Они уже исполнили свое предназначение! — внезапно выкрикнул Гай. — Ими забиты все кладбища.

Полная тишина. Все переглядывались, не в силах поверить, что они на самом деле слышали эти шокирующе жестокие слова.

Мистер Гэмлин сидел неподвижно, все еще с открытым ртом, испытывая чувство ужаса. Что он наделал? Как он мог позволить ввести себя в такое состояние парочке престарелых хиппи, когда на кону стояло так много? Он поднял голову, холодную и тяжелую, как булыжник, и попытался извиниться:

— Простите… простите меня. — Он встал. — Сильвия, я погорячился…

— Ты никого никогда не щадишь, верно? — Сугами также встала, на ее лице не было никаких эмоций. — Все доброе, или красивое, или хорошее ты обязательно втаптываешь в грязь. Я была счастлива здесь. Теперь ты все испортил. Я ненавижу тебя… Ненавижу!..

Тим тревожно вскрикнул и уткнулся в колени Мэй. Кристофер, схватив за руку Сугами, сказал:

— Нет, дорогая… Пожалуйста… Не надо…

Остальные столпились вокруг них и заговорили все сразу. Сугами заплакала:

— В мой день рождения… в мой день рождения…

Кристофер гладил ее волосы, Мэй успокаивала Тима, а Кен и Хизер нацелили полные укоризны глаза на Гая, стоявшего на дальнем конце стола — отвергнутого и презираемого, словно он был зараженным чумой в карантинном бараке.

Затем, когда успокаивающее бульканье голосов утихло, он ощутил какую-то странную перемену в наступившей тишине. Все сдвинулись ближе друг к другу, и создалось впечатление, что они одновременно возбуждены и встревожены. Гай почувствовал, как прохладный ветерок пробежался по его шее. Он обернулся и увидел женщину, неподвижно, будто призрак, стоящую в тени открытой двери.

Она была укутана в многослойную дымчатую ткань. В руке у нее был огромный букет цветов в целлофане, украшенный множеством ленточек. Медленно волоча за собой длинные полосы шелка и тафты, шелестевшие на голых досках пола, она двинулась вперед. На полпути остановилась, откинув за спину туманного цвета шарф. При виде ее лица с впалыми щеками, широко распахнутыми глазами и взъерошенной копны глинисто-серых волос люди прижались друг к другу еще теснее.

— Предсказание Иллариона. Оно сбылось… — не веря собственным глазам, пробормотал Кен.

Гостья робко оглянулась и откашлялась, издавая звуки, похожие на шелест сухих листьев.