Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— А что вы все здесь делаете?

Хизер встряхнула своими длинными волосами.

— Мы смеемся… мы плачем… — Она сложила ладони, затем воздела вверх руки и раскрыла их, словно выпуская голубя. — Мы живем.

— Все живут.

— Не в самой глубокой чаше своего существа. — Она протянула ему тарелку с чем-то зеленым. — Хотите фасоли с витаминной смесью?

Гай заколебался.

— Окопник, майоран и совсем немного пикульника.

Гай покачал головой.

— Единственное, что мне категорически запрещено. Пикульник.

— Концентрат солнца, — пояснил Кен, кивая на хорошо измельченную смесь.

— В каком это смысле?

— Травы, пропитанные солнечным светом. — Его кристалл в головной повязке мигал и мерцал, как бы подтверждая его слова. — Только не говорите мне, что никогда не слышали о пяти Платоновых телах [26] Платоновы тела — выпуклые многогранники; древние греки считали, что четыре тела — тэтраэдр, гексаэдр, октаэдр, икосаэдр — это архетипические модели, стоящие за четырьмя элементами всего мироздания: земли, огня, воздуха и воды. .

— Слышал о них? — сказал Гай. — Я их ем. — Он улыбнулся, чтобы показать, что это была шутка, а потом вполголоса и с умышленным ехидством спросил, имеется ли тут хоть какое-то мясо.

Это привело к полной укоризны лекции от Хизер, с общим посылом, что «в любой момент в толстом кишечнике любого наугад взятого плотоядного можно обнаружить по крайней мере пять фунтов животного белка, ферментирующегося в нем».

— Пять фунтов?!

— Как минимум.

Гай присвистнул, а Кен, возможно, чтобы подчеркнуть отличную работоспособность собственных реакций кишечника, испортил воздух. Гай сморщил нос. Хизер сменила тему, предлагая Гаю еще одно блюдо с эрзацем протеина.

Не сумев убедить его попробовать, она спросила:

— А вы чем занимаетесь?

— Я финансист. Вы как будто не знали!

— Трудно… наверное.

— Нет, если у вас есть яйца, — галантно и громко отозвался Гай. Возникла неловкая пауза. — Ах, боже мой, я кого-то обидел? Я думал, что здесь все едины с природой.

— Мы отдаем предпочтение внутреннему миру, а не внешнему.

— Темная пелена невежества, — прервала Хизер, — скоро спадет.

«Ну в твоем-то случае — точно», — подумал мистер Гэмлин и вслух произнес:

— Я и сам не прочь иногда заняться мозговым штурмом.

— Все мы здесь миллионеры духа, — сказал Кен. — И я думаю, что крысиные бега — для крыс. — Эту остроумную фразу он произнес с набитым ртом.

— Не ожидал услышать подобные высказывания в свой адрес. Особенно в качестве гостя в вашей коммуне.

Кен покраснел. Гай устал от них обоих. Он наклонился вперед, стараясь говорить тихо, чтобы его не поняли остальные.

— Слушай меня, пердун, это не люди отказываются от крысиных бегов. Это бега отказываются от них. От тех, у кого кишка тонка. И они тихо жмутся по углам, оставив управление кораблем кому-то другому.

Кен улыбнулся, успокаивающе приподнял ладони и произнес:

— Печально слышать, как…

— Нет, не печально. Это заставляет тебя прийти в ярость, но у тебя не хватает мужества, чтобы сказать об этом. И убери руку с моего плеча.

Рука отдернулась, как вспугнутый лосось.

— Где бы мы были, — не умолкал Гай, — если бы все решили слинять и сосредоточиться на лицезрении собственного пупка. Нет врачей, нет медсестер, нет учителей…

— Но этого никогда бы не случилось, — возразила Хизер. — Число людей, желающих вести затворнический образ жизни морально-философского толка, — это духовная элита, если хотите, и самой природой устроено так, что их не может быть много. Это люди, ведущие подвижнический образ жизни. Они ограничивают себя во всем.

— Я заметил, что вы пользуетесь современными технологиями. — «Тот, у кого задница, как у слона, — думал Гай, понимая, что пора бы ему заткнуться, — не имеет права говорить о подвижничестве». — А вам никогда не приходило в голову, что в то время, как вы расслабляетесь в своей обители добродетели, какой-то бедняк ползет на коленях глубоко в шахты, чтобы вы могли топить углем печь?

— Но это его карма.

Гай уловил негодующие нотки.

— Значит, он находится на очень низком уровне реинкарнации. Вероятно, он поднимается от букашки.

На другом конце стола оживленно разговаривали. Джанет задавалась вопросом, не сходить ли наверх еще раз, чтобы убедить Трикси выйти. Мэй интересовалась, не заметил ли кто-то еще, что нут на вкус довольно странный, и Арно сказал, чтобы она ни в коем случае больше его не ела. Тим продолжал жадно поглощать пищу, останавливаясь время от времени лишь затем, чтобы погладить янтарные подсолнухи на новой сумке Сугами.