Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Я звонила в дверь, — голос был настолько робок, что его почти не было слышно. Она протянула квадрат зеленой бумаги, как бы в оправдание своей назойливости. — Меня пригласили.

Гай, узнав письмо, онемел от удивления. Негодуя, он смотрел, как его жена, шатаясь как наркоманка, нашла ближайшую точку опоры в виде низкого раскладного стула. Сделав несколько шагов, она опустилась на него, ее цвета грозовых облаков подол пошел волной, а на лице обозначилась неимоверная гордость за успешно выполненный маневр.

Кен и Хизер двинулись к ней, молитвенно вытянув руки. В нескольких футах от нее они опустились на колени, касаясь лбами пола.

— Приветствуем тебя, божественная Астарта!

— Привет тебе, королева Полумесяца.

— Десятки тысяч поклонов тебе, о воплощение лунного света!

Фелисити смотрела на них и моргала. Тогда Сугами, бледная и смущенная, окликнула ее:

— Мама? — Она подошла к сидящей особе. — Он сказал, что ты не сможешь приехать.

Гай поморщился от этого пренебрежительного местоимения «он», глядя на то, как ежевичного цвета губы Фелисити дрожали от усилий в попытке выдать ответ. Но вместо ответа она протянула букет. Сугами взяла его, прочитала открытку и сказала:

— Как мило, спасибо.

Мистер Гэмлин вспомнил о своих цветах, забытых в прихожей, а потом понял, что это и были его цветы. Во имя всех святых! Он уже ничего не мог поделать. Бежать и требовать их обратно выглядело бы крайне мелочно. Теперь дочь подумает, что он вообще не принес ей подарка. Сильвия добавила:

— Он сказал нам, что ты болеешь.

— Боже мой! — произнесла Мэй. — Ведь так оно и есть.

«Да не болеет она, — подумал Гай. — Под „снегом“ или пьяна в стельку. Приехала злорадствовать, если дела пойдут плохо? Или, если все будет идти гладко, вставлять палки в колеса? Только посмотрите на них всех, столпившихся вокруг. Как какие-то пучеглазые туземцы из фильма „Тарзан“, выползшие из джунглей. Да здравствует белый бог на железной птице с неба! Господи, ну что за вечер!»

— Бедняжка, — продолжала Мэй, — вы выглядите ужасно. Сугами, принеси своей маме попить.

— О да, пожалуйста, — воскликнула Фелисити и услышала смех мужа.

Она посмотрела на него. Ее взгляд мог выражать что угодно или совсем ничего. Гаю он показался торжествующим и поэтому он не преминул огрызнуться:

— Ты присоединилась к живым мертвецам, Фелисити?

— Прекратите. — Мэй достала маленькую пластиковую бутылку из кармана своей накидки. — Ваша жена и без того очень расстроена. Держите руки так… — Она налила несколько капель в сложенные чашей ладони Фелисити. — А теперь вдохните.

Фелисити вдохнула и начала чихать.

Мэй сказала:

— Превосходно! — И добавила: — Дайте мне, пожалуйста, салфетку.

Кен и Хизер, все еще находившиеся под сильным впечатлением от ее появления, стоя рядом с Фелисити, стали спрашивать, знает ли она, какой сегодня день. Фелисити, которая с трудом представляла, какой сегодня год, попыталась отрицательно покачать головой. Сугами принесла питье. Фелисити протягивала руку два или три раза, но так и не смогла его взять.

— Астральный мир живет по другим законам, — пискнула Хизер.

Мэй взяла стакан и аккуратно один за другим прижала к нему пальцы Фелисити. Та сделала несколько глотков, а потом, когда мозг и язык наконец синхронизировались, начала объяснять причину своего позднего приезда. Она оправдывалась и говорила так виновато, как будто опоздание могло стоить ей потери целой кучи баллов в соревновании.

Все заговорили разом:

— Это не важно.

— Правда, это не имеет значения.

— Здорово, что вы вообще приехали.

Они начали привыкать к ней. Арно, закрывая входную дверь, обнаружил ее саквояж из свиной кожи и внес его.

Гай, конечно же, был прав, полагая, что Фелисити не была больна. Дело в том, что она вдохнула одну дорожку перед выходом из дома и еще одну в машине. Обычно кокаин вызывает эйфорию. Закрученный луч света и окрыляющая самоуверенность возносят вас прямиком к вратам рая. Нюхни дорожку волшебной пыли — и ты на пути к звездам.

Но на этот раз случилось обратное. Фелисити испытала чудовищно преувеличенное чувство собственной уязвимости. Она чувствовала себя как один из бедных моллюсков, выброшенных отливом и оставленных умирать на песке. Она боялась людей, нависших над ней. У них были горящие глаза и эластичные, словно из резины, рты, которые все время меняли форму. Когда кто-то протянул руку и прикоснулся к ней, Фелисити взвыла от ужаса.