Самюэль Давидкин: Выкуп первенцев

— Шма… [19] Шма ( ивр. ) — начало молитвы «Шма Исраэль!» («Внемли, Израиль!»). — начал он.

Тело Элины Мянтю выскользнуло из рук раввина на ступени, по которым он шагал за свою жизнь бесчисленное количество раз.

Прошло уже несколько минут с того момента, как до зала синагоги донесся приглушенный хлопок. В городе вовсю велись строительные работы, и такой звук в районе Камппи можно было услышать где угодно. Тем не менее сидящие в зале заволновались. Даниэль знал, что в синагогу обычно не проникают звуки с улицы, поскольку окна в зале были толстыми, а двери тяжелыми и плотно закрывались.

Вскоре Еж достал из кармана телефон и позвонил. Ему не ответили, и он послал своего подельника посмотреть, что происходит.

— Возьми его с собой заложником, — сказал Петая, указывая на Даниэля.

Помощник Ежа толкнул Даниэля в сторону двери, а сам пошел сзади. Когда они спустились на первый этаж, их глазам предстало жуткое зрелище.

— Ребе! — закричал Даниэль.

Он бросился было к Клугману, но охранник приказал ему остановиться. Яновски обернулся.

— Ты собираешься продолжить в том же духе и убить еще и меня? — в бешенстве спросил Даниэль. — Посмотри, ваш доктор валяется на полу, а твоего приятеля и след простыл. Хочешь пойти под суд за убийство? Лучше беги отсюда. Проваливай!

Охранник мгновение поколебался, но потом быстро развернулся и побежал вверх по лестнице. Одновременно Даниэль заметил в паре метров от себя лежащую на лестнице сумку Аско и нагнулся над ней. Он вытащил из сумки пистолет, вынул его из кобуры и снял с предохранителя.

Теперь он навел оружие на убегающего преступника.

— Стоять! Бросай оружие!

Преступник обернулся и навел пистолет на Даниэля.

Прозвучало два выстрела, которые эхом отдались в узком коридоре и слились в металлический рокот.

Бандит качнулся и привалился к стене. Он попытался снова поднять пистолет, но оружие выпало у него из руки в тот момент, когда он упал на ступени.

Даниэль все видел, но ничего не слышал. Он направился к Клугману и только тут заметил, что все вокруг кружится. Он почувствовал в правом боку острую боль и увидел, что его рубаха в крови.

Слабость вынудила Даниэля сесть, а затем лечь на пол. В паре метров от себя он увидел Клугмана: грудь раввина вздымалась, он еще дышал.

Услышав еще два выстрела, Еж, сжав губы, принялся нервно ходить перед рядами сидений. Теперь он один сторожил Аско и троих хасидов. Его напряженный взгляд перебегал с двери синагоги на пленников, а потом снова на дверь. Иногда он поглядывал на шкаф с Торой.

Когда Еж на мгновение отвлекся, один из молодых хасидов со значением посмотрел на Аско и приподнял правую штанину. Констебль успел заметить у него на голени повязку, из-под которой выглядывал нож.

Это давало им шанс.

Аско кивнул. Он незаметно снял ботинок и, дождавшись момента, когда Еж решил позвонить, с силой подбросил его ногой в воздух с таким расчетом, чтобы тот отлетел за шкаф с Торой. От внезапного грохота Еж вздрогнул и резко обернулся, налетев на нож хасида, который бросился вперед со скамьи. Преступник закричал от боли, но успел наотмашь ударить парня по лицу. Раздался хруст ломающихся зубов. Изо рта хасида пошла кровь, и он отлетел назад.

Аско видел, как нож упал на пол. Петая был одет в куртку из толстой кожи, и поэтому его ранение вряд ли оказалось серьезным. Аско бросился на Ежа, обеими руками вцепился в руку с пистолетом и вырвал оружие. Пистолет отлетел в сторону и упал перед шкафом. Аско попытался достать оружие, но противник успел навалиться на него сзади и, придавив жертву коленом, принялся бить констебля головой об пол. Аско уже казалось, что он вот-вот потеряет сознание, как вдруг тяжесть со спины исчезла. Один из молодых хасидов стащил его с полицейского, а другой ударил Ежа в челюсть ногой в тяжелом ботинке. Залитое кровью лицо бандита приняло какое-то неестественное выражение, и он затих.

Молодые хасиды содрали с Ежа кожаную куртку, стащили с возвышения и связали ему руки и ноги матерчатыми молитвенными поясами. Тем временем Аско с трудом сел, нащупал пистолет и сунул в карман. Встать не удалось: головокружение заставило констебля прислониться к одному из столбов, обрамлявших нишу у возвышения.

Он не заметил, как пришедший в себя пожилой хасид поднял с пола нож и подошел сзади. Аско почувствовал его холодную руку на своей шее и увидел блеск стали в другой руке, отведенной для удара. Хасид прижал его к кафедре, еще чуть-чуть — и он лежал бы на ней спиной. Пистолет выпал из кармана, и Аско увидел перед собой высокий потолок синагоги. Прямо над ним продолжалась стена, закруглявшаяся в нише и закрытая большим куском ткани. В узкий зазор между стеной и драпировкой ему были видны выпуклости барельефа. Потом заросшее седой бородой лицо нависло над Аско.