Эмили Локхарт - Настоящая ложь

Давняя выпускница Гринбрайара, Пэтти с удовольствием рассказывала о своих школьных днях.

– Мы должны были носить чулки или гольфы с формой, круглый год, – вспоминала она. – Летом мы просто изнывали от жары. В старших классах – это было уже в конце семидесятых – некоторые девчонки ходили без нижнего белья – так было прохладнее. Только представь себе: в гольфах, но без трусов! – Она похлопала Джул по плечу. – Вам с Имми повезло, что школьную форму изменили. Ты занималась музыкой в Гринбрайаре? Вчера ты так увлеченно говорила про Гершвина.

– Занималась, но недолго.

– А помнишь зимний концерт?

– Конечно.

– Я так и вижу, как вы с Имоджен стоите рядышком. Вы были самыми маленькими в девятом классе. Ваш хор исполнял рождественские песенки, а Каравэй солировала. Помнишь?

– Конечно.

– В бальном зале зажгли рождественские гирлянды, в углу стояла елка. Они, конечно, поставили и менору [76] Семисвечный литургийный подсвечник (семисвечник) – один из символов Иерусалимского храма и иудаизма. Наиболее распространенная национальная и религиозная еврейская эмблема , но это так, для галочки, – махнула рукой Пэтти. – О, черт. Я сейчас расплачусь, вспоминая Имми в том синем бархатном платье. Я купила ей праздничное платье для концерта, ярко-синее, с вытачками спереди.

– Имми спасла меня в мой первый день в Гринбрайаре, – вспомнила Джул. – Кто-то налетел на меня в очереди в столовой, и я забрызгала всю рубашку соусом для спагетти. И вот я стою, смотрю на этих глянцевых девочек в чистой одежде. Все знали друг друга еще с начальной школы. – История лилась легко. Пэтти и Гил умели слушать. – Как я могла сесть с кем-нибудь за стол, вся в соусе, как в крови?

– О, милая.

– Имми быстро подошла ко мне. Взяла у меня из рук поднос. Познакомила со всеми своими подругами, делая вид, будто и не замечает моей грязной рубашки, поэтому они тоже притворились, что не видят этого безобразия. Вот так началась наша дружба, – сказала Джул. – Я очень любила Имми, но мы потеряли друг друга из виду после того, как я переехала.

Позже они перешли в гостиную, и Гил устроился на диване с кислородными трубками в носу. Пэтти достала толстый фотоальбом в позолоченном переплете.

– Не возражаешь, если мы посмотрим фотографии?

Они стали листать альбом, разглядывая старые фотографии. Джул находила Имоджен на редкость миловидной. Невысокая озорная светловолосая девочка с ямочками на пухлых щеках, которые позднее стали высокими скулами, на многих фотографиях она позировала в каких-то интересных местах. «Мы в Париже», – комментировала Пэтти. «А это мы на ферме» или «Это самая старая карусель в Америке». Имми носила пышные юбочки и полосатые леггинсы. На большинстве снимков она была с длинными непослушными волосами. На более поздних фотографиях у нее появились брекеты на зубах.

– После того как ты ушла из Гринбрайара, среди ее друзей больше никогда не было приемных детей, – сказала Пэтти. – Я всегда чувствовала, что мы неправильно повели себя с ней. – Женщина подалась вперед. – А как было у тебя? Твоя семья общалась с другими семьями, в которых были приемные дети?

Джул глубоко вздохнула.

– Нет.

– Ты чувствуешь, что родители в чем-то виноваты перед тобой? – спросила Пэтти.

– Да, – сказала Джул. – Еще как виноваты.

– Я часто думаю, что мне следовало воспитывать Имми по-другому. Более разносторонне. Больше говорить о сложных вещах. – Пэтти все тараторила, но Джул уже не слушала ее.

Джульетта потеряла родителей, когда ей было восемь лет. Ее мать скончалась от долгой и страшной болезни. Вскоре после этого отец вскрыл себе вены, и его обнаружили голым в окровавленной ванне.

Джульетту воспитывал другой человек, та самая тетя, в доме, который и не был домом.

Нет. Она больше не хотела думать об этом. Она старалась вычеркнуть это из памяти.

И уже писала новую историю для себя, историю своего происхождения. В этой версии появлялась разгромленная гостиная. Темнота ночи. Да, именно так. История еще не была дописана, и пока она лишь прокручивала ее в голове, стараясь запомнить во всех мельчайших подробностях. Она видела своих родителей в круге света, отбрасываемого уличным фонарем. Мертвые, они лежали на траве, и под ними чернела лужа крови.

– Давай ближе к делу, – захрипел Гил. – Девочка не может просидеть у нас всю ночь.

Пэтти кивнула.

– Я тебе кое-что не рассказала. Собственно, поэтому мы и пригласили тебя сегодня. Дело в том, что Имоджен бросила Вассар после первого семестра.