Сара Шепард: Игра в ложь. Две правды и одна ложь…

Если бы кто-нибудь заглянул ко мне в окно, он бы решил, что стал свидетелем обычной пижамной вечеринки – ночного девичника с попкорном и маникюром, устроенного шестью красавицами из самой крутой компании средней школы «Холли», которые колдуют над своей внешностью, обмениваются пикантными сплетнями и замышляют очередную шалость из «Игры в ложь». В моем iPhone сохранились десятки фотографий подобных вечеринок из прошлого: вот моя лучшая подруга, Мадлен, держит перед собой фотографию модели с челкой-бахромой, гадая, подойдет ли этот «лук» ее лицу, похожему на сердечко; другая моя лучшая подруга, Шарлотта, втягивает щеки, нанося новый оттенок румян из магазина Sephora; одна из моих сестер, Лорел, с усмешкой просматривает D-список [1] Несколько лет назад американский журналист по шоу-бизнесу Джеймс Улмер разработал шкалу для оценки звезд кино. Самые популярные звезды входят в А-список, то есть в «высшую лигу», менее ценные звезды составляют соответственно В-список и С-список. «D-списка» как такового не существует. Так называют знаменитость настолько незначительную, что она вообще не входит в шкалу. знаменитостей в журнале US Weekly [2] «US Weekly» – популярный американский журнал о знаменитостях, моде, красоте и развлечениях. , и на многих фотографиях я, Саттон Мерсер, икона стиля, настоящая it girl [3] Светская львица; девушка, добившаяся знаменитости и известности благодаря своему светскому образу жизни. .

Но кое в чем та ночь отличалась от всех предыдущих… и пятеро из шести девчонок даже не догадывались об этом. Девушка, с которой веселились мои лучшие подруги, та, кого они принимали за меня… это была не я . Потому что я умерла. Подруги общались с моей давно потерянной сестрой-близнецом Эммой, которая заняла мое место.

Меня не стало месяц назад, и теперь я болтаюсь где-то между царством живых и потусторонним миром, наблюдая за продолжением собственной жизни, только в главной роли – Эммой. Я неотступно следую за ней, словно мы до сих пор в утробе нашей матери. Странно, да? Я тоже не думала, что загробная жизнь окажется такой.

В ту ночь я наблюдала за своей сестрой-близняшкой в окружении моих подруг. Устроившись на мягком белом диване, она поджимала под себя ноги, совсем как я когда-то. На ее тяжелых веках переливались мои любимые серебристые тени MAC . Она даже смеялась, как я – громким, отрывистым стаккато с еле уловимым сарказмом. За последний месяц она отточила мои манеры до совершенства, научилась откликаться на мое имя, носить мою одежду – и все это ради того, чтобы заменить меня, пока не будет разоблачен мой убийца.

Хотите знать, что меня больше всего угнетает? Я даже не помню , кто меня убил. Целые куски жизни стерлись из памяти, и я могу только гадать, какой была, что натворила, кого разозлила настолько сильно, что меня убили, а потом заманили в ловушку сестру, вынудив стать мною. Время от времени случаются внезапные проблески памяти, и сцена моего убийства оживает с поразительной ясностью, но что было до и после? Полная пустота. Все равно что выхватить несколько случайных эпизодов из полуторачасового фильма и попытаться разобраться в сюжете. Если я хочу узнать, что случилось, остается лишь полагаться на Эмму… и надеяться, что она поймает убийцу, прежде чем убийца расправится с ней.

Мы с Эммой уже кое в чем разобрались: у всех моих подруг было алиби на ночь моей гибели. Как и у Лорел. И это означало, что все они невиновны. Но оставалось еще слишком много подозреваемых. И один из них особенно волновал нас обеих: Тайер Вега, брат Мадлен, исчезнувший из города еще прошлой весной. Его имя всплывало тут и там. Ходили слухи, что между нами существовала какая-то связь. Разумеется, я ничего не помнила о самом Тайере, но могла сказать, что между нами определенно что-то произошло. Но что?

Я смотрела, как мои лучшие подруги хихикают и сплетничают, постепенно засыпая. К 02:46 свет приглушили, и в тишине комнаты слышалось только их медленное, глубокое дыхание. Вдруг звякнул iPhone, с которого еще до своей смерти я отсылала сотни смсок, и Эмма внезапно открыла глаза, как будто ожидала сообщения. Я видела, как она посмотрела на экран телефона, нахмурилась, на цыпочках вышла из дома и пересекла двор. Итан Лэндри, единственный, кто знал правду об Эмме – кроме моего убийцы, разумеется, – поджидал ее на улице. Там, на залитой лунным светом подъездной дорожке, они заговорили, обнялись и впервые поцеловались. У меня больше не было ни тела, ни сердца, но я все равно почувствовала боль. Боль оттого, что мне уже не суждено пережить счастье поцелуя.