Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

Регистрация не займёт много времени, продолжал наставлять Купряшин. Нужно приготовить паспорта или другие удостоверения личности и пройти к одному из двух столов, которые будут установлены у лестниц, ведущих на выход.

Ксения огляделась: столы, ещё недавно заставленные напитками, теперь были перенесены к местам, обозначенным Купряшиным.

Вдали показался ещё один кинолог с собакой, породу которой знают в России все, даже она, Ксения, – немецкая овчарка.

А Василий Николаевич вёл свой инструктаж так, словно не занимался всю жизнь историей и теорией литературы, а руководил людьми в местах их массового скопления.

Возможно, высказывал он резонное предположение, у кого-то нет при себе никаких удостоверений личности. В этом случае следует подойти к столу в центре зала, желательно с кем-то из тех ваших спутников, кто таковое удостоверение имеет. Там же будет находиться он, Василий Николаевич Купряшин, и компетентные товарищи. Они помогут всем во всех проблемах и, в свою очередь, надеются на то, что присутствующие также помогут в расследовании трагического происшествия.

Ксения вдруг поняла, что Купряшин ни разу до сих пор не упомянул о том, что Горчаковский убит.

Оказалось, он оставил это для коды.

– Злодейски оборвана жизнь нового лауреата национальной литературной премии «Новый русский роман» Игоря Феликсовича Горчаковского, – загремел голос Купряшин, прежде мягко обволакивающий слух. – Любые наблюдения, факты, сомнения, которые есть у коллег, прошу незамедлительно сообщать при регистрации. Кто-то вёл фото- и видеосъёмку. Сейчас важно всё! И, разумеется, в общих наших интересах – сохранение полного порядка.

Пока Купряшин говорил, Беркутов уже оказался у левого, ближайшего к ним регистрационного стола и нетерпеливо перетаптывался там, теребя в руках конверт с билетом.

– Ну вот, – сказал Трешнев. – Организация на уровне. Если им будет недостаточно твоего пропуска, подойдём к Купряшину. Он меня знает, я с паспортом и знаю тебя. Свой домашний адрес и телефон помнишь?

– Если пытаешься так меня успокоить, то у тебя не получается, – сказала Ксения.

Трешнев развёл руками.

– Ну, что, акадэмики?! По последней, перед тем, как сдаться властям…

– Это совсем-совсем лишнее, – твёрдо сказала Ксения. И прибавила: – Если ты хочешь ночевать в своей постели.

Трешнев наклонился к ней и прошептал в самое ухо:

– А если я хочу ночевать в твоей постели…

Чёрт! А вдруг они её захотят обыскать! А в сумочке не только колготки, но и стринги! То-то посмеются эти полицейские барышни. А ещё пуще юноши. Объяснишь им! Лауреата убили, а тут дама без трусов разгуливает… Это тебе и за жару, и за фуршет, и за Трешнева…

Страхи Ксении прервала мелодия пионерской песни «Ах, картошка, объеденье…».

У Гаврилы Бадова зазвонил телефон. Он ответил, стал слушать. Смугловатое лицо красавца-брюнета вновь начало стремительно бледнеть.

Между тем, как по заказу, появился первый кинолог с ретривером, и золотистое чудо протащило его прямо к их столику, повертелось вокруг Караванова…

– Узнаёт друга… – неуверенно произнёс Воля.

Гаврила опустил телефон и, заикаясь, спросил:

– Ч-что, ещё одно т-тело н-нашли?!

– Да, – спокойно ответил кинолог. – Женщину. По всему, удушение. Вероятно, шарфом.

Ретривер, оставив в покое Караванова, утащил своего хозяина в сторону Беркутова. И тут все увидели в левой руке кинолога прозрачный пластиковый пакет с маленькой жёлтой сандалией.

– Трешнев, это сон? – спросила Ксения. – Или надо просто упасть в обморок?

– Здесь человек лишь снится сам себе , – Трешнев мигом выпил схваченную со стола стопку водки. – По снам у нас главный специалист Тима Почаенков. Но он редко появляется на летучих фуршетах. По твёрдому расписанию грузится дома… Стой здесь! Я сейчас.

И он неожиданно твёрдой походкой пошёл к Беркутову, которого ретривер тоже оставил без особого внимания…

Дельнейшее запомнилось Ксении как сочетание провалов памяти с яркими картинками.

Вот Гавриле позвонил сверху удерживаемый там Егор и рассказал, что собака где-то в коридоре, за туалетом, нашла мёртвую Элеонору Кущину.

Вот к ним возвратился совершенно растерянный Беркутов, уже переписанный и онумерованный, но не торопящийся на Ленинградский вокзал.

Вот они все идут на регистрацию. Разумеется, Ксению с её пропуском отправляют к среднему столу. Трешнев сопровождает. Они терпеливо ждут, пока закончит беседу Купряшин и ещё два человека трешневского возраста, с хорошей выправкой – несмотря на жару, в костюмах. Правда, в лёгких и, видно, дорогих. Понятно, они главные здесь, они руководят этими суровыми девушками в летней полицейской форме, этими разбежавшимися повсюду следователями и экспертами, курсантами, следящими за общим порядком. Трешнев держится, и не угадаешь, сколько он в себя влил. Объясняет, наконец, Купряшину суть дела, тот смотрит на них взглядом распятого на кресте Вараввы, потом хлопает Андрея по плечу, а Ксению полуобнимает и распоряжается записать со слов Трешнева, на основании пропуска. Но Трешнев вдруг спрашивает у Купряшина, правда ли, что и Элеонору Кущину тоже убили. Председатель жюри, зажмурившись, кивает и полушепчет: «Всё… всё, что видели, что знаете, следователям расскажите…» Рядом Ксения замечает так и не ушедшего Беркутова, трущего очки о свой джинсовый комбинезон….