Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Из Феодосии, – уточнил Караванов.

– Всё равно. Это близко. Попросит знакомых.

Истошный голос вновь призвал Игоря Горчаковского к роялю.

– Пойду ко входу. Встречу Лёшу, чтобы он не блуждал, – сказал возвратившийся Трешнев и поставил на стол тарелку с несколькими кусками стерляди-щуки. – Проверим его на знание литературной ихтиологии.

– Пожалуй, я тоже попробую, – сказал Беркутов. – Вдруг выиграю. А книга с автографом Горчаковского мне не помешает. Обменяю на что-нибудь стоящее.

– Только не перепробуй – Лёше оставь, – с этими словами Трешнев двинулся к выходу.

– Андрей, я с тобой, – Ксения решила оставить общество Беркутова и Караванова. Надо же хоть несколько мгновений побыть наедине с этой сволочью.

Игравший что-то эллингтоновское оркестр вдруг смолк. Несколько танцевавших пар растерянно застыли.

Трешнев с Ксенией подошли к лестнице, и Андрей радостно воскликнул:

– А вот и наш Лёша!

– Дамы и господа! – раздался из динамиков знакомый голос. – Я – Василий Николаевич Купряшин. Администрация просит всех сохранять полное спокойствие. Никакой угрозы нашим жизням нет. Нет опасности пожара или прорыва канализации. Отравления газом. Нет террористической угрозы. Через несколько минут мы объясним вам причину технической накладки, а пока просим оставаться на своих местах, продолжать общение. Однако выход из здания пока приостановлен. Смею вас заверить, на очень короткое время.

Ксении, стоявшей у лестницы вниз, к выходу, было видно, что президент Академии фуршетов, плотный человек в светлом летнем костюме и в очках, на вид трешневского возраста, едва войдя, попытался объясниться с охранниками и тут же выйти, но они его не выпустили и настойчиво отправили к ним, наверх.

Мимо Трешнева с совершенно белым лицом пробежал брюнет с коком… из молодёжного стола Академии фуршетов… Бадов, что ли, его фамилия…

Андрей схватил его за руку.

– Что случилось, Гаврила?

– То и случилось, Андрей Филиппович. Горчаковского мёртвым в туалете обнаружили. Егор обнаружил.

– Многовато впечатлений для одного дня! – пролепетала Ксения.

– С кем поведёшься… – с гордостью проговорил Трешнев. – Начинай, Ксюха, думать о своём алиби.

– Моё алиби – ты! – решительно проговорила Ксения. – Я от тебя ни на шаг не отходила.

– Зато я отходил. И, в частности, в ретирадное место. Его в верхнем нашли? – обратился Трешнев к Гавриле, застывшему возле них.

Тот кивнул.

– Таковой я и посетил. Правда, не далее писсуаров… извини, Ксения Витальевна, за подробности.

– А он… …он в кабинке. Кто-то увидел: нога торчит… заглянули… Егор тоже в это время там оказался…

– Значит, оставил отпечатки пальцев… Ну, наверное, здесь многих прокатают…

Тяжело поднимаясь по ступеням парадной лестницы, к ним приближался президент Академии фуршетов.

Бросил на Ксению растерянный взгляд, посмотрел на Трешнева.

– Я вместо Инессы, – произнесла она, сама понимая, что говорит не то.

– Это Ксения, – с голубиной кротостью пояснил президенту Трешнев. – А Инесса наша избежала этого аттракциона. Удачно задержалась на работе.

– Что за аттракцион?! – спросил президент, пристально всматриваясь в сторону фуршетных столов. – Опять «Бестер» со своими сюрпризами чудит?

– Да, но на этот раз особенно круто. Если это не испортит тебе аппетита…

– Хотел бы я узнать, что может мне испортить аппетит!

– Убили Горчаковского, – Гаврила по-прежнему оставался неестественно бледным. – Нового лауреата.

– Ну, эту информацию я пока не переварил. Взаправду убили или это у них хеппенинг такой?

– Лёша, ты же знаешь, что я никогда про болезни и смерть не шучу, – Кажется, Ксения впервые увидела сегодня более или менее серьёзного Трешнева. – Ну, разве что похороню кого-нибудь по ошибке в своих репортажах…

Вдруг он замолк и внимательно посмотрел на Гаврилу.

– А может, правда?! Президент-то у нас мудрый. Точно не перфоманс?!

Ксения огляделась. Танцующие пары, после того как смолкла музыка, полузастыли, неслышно о чём-то переговариваясь. Музыканты отставили инструменты и, как видно, ждали новых распоряжений. Фуршетирующих было не так мало, и они, вероятно, перешли на полушёпот. На огромное фойе наползала нехорошая тишина.

– Андрей Филиппович, Алексей Максимилианович, пойдёмте, сами посмотрите, – предложил Бадов, на редкость отчётливо выговаривая звуки в благородно-архаичных отчествах академиков. Очевидно, страх ещё не завладел им.