Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– И муж её – зоопсихолог?!

Ксении приглянулся рослый бородач, одетый, несмотря на жару, в какую-то странную куртку, похожую на телогрейку.

– Нет, Адриан, это тебе понравится, – лесничий. Они вообще до недавнего времени жили где-то в восточносибирской тайге, работали по долитературным специальностям, вырастили кучу детей. Благодаря Интернету, стали посылать свои труды в Москву, и вот – пробились.

– Адриан тоже пишет гекзаметром?

– Он полиглот. Знает то ли шесть, то ли семь… да, семь языков. Ну, словом, Карина рожала, а он изучал языки. Очередной ребёнок – новый язык. Аристарх – древнегреческий, Аркадий – латынь, Алла – немецкий, Анна – иврит, Айша – арабский, Артур – кельтский… Да, ещё Аревик, младшая, сейчас учится в РГГУ, это древнеармянский… Когда стало можно, Адриан начал подрабатывать на переводах всякой бывшей запрещёнки, а теперь один из ведущих переводчиков с мёртвых и новых языков.

– Интересные у вас здесь люди.

– В общем, случайных нет, – скромно потупился Трешнев. – У нас даже халявщики свои, постоянные.

– Что за халявшики?

– Те, кто приходит сюда только затем, чтобы выпить и закусить. Ты, что ничего о них не слышала? Таких в Москве целые рои перемещаются, со специализацией. О них даже статья в Википедии есть… А наш Гриша Бурцевич взял на себя планомерность борьбы с халявщиками и неуклонно даёт репортажи об их деятельности в массмедиа. Неужели не читала?

– Увы…

– Что ты! Гриша даже заслужил от халявщиков почётное, хотя и злобное прозвание Эспумизан. Действительно, при виде Гриши у них сразу аппетит пропадает. Он и сейчас где-то в боевом поиске…

– Но кто же здесь халявщик? Может, как раз ваш невидимый президент, который, как вы говорите, приходит только к фуршету?!

– Воля, ты слышишь?! Пожалуй, сразу исключим её из нашей Академии, не принимая туда! Запомни: халявщик – это тот, кто проникает на мероприятия без каких-то профессиональных оснований. А наш Алексей Максимилианович – старший научный сотрудник Института истории гуманитарной культуры. Воля заведует отделом в Ассоциации распространения научной информации. Я принадлежу к масс-медиа. Попросту, как нас величают в народе, журналюга. Так что всюду свой, ибо собиратель новостей и фактов…

– Жареных тоже?

– Фаршированных! Ксюха, можешь издеваться надо мной сколько угодно: я толстокожий… Вон, кстати, прошёл Амазасп Гивиевич… да-да, этот седой, благообразный джентльмен с большим пластиковым пакетиком от издательского дома «Бестер», уже порядком набитым. Полагаю, там упокоилась изрядная часть лотерейной стерляди… Сейчас мы тебе и Позвонка покажем… Воля, ты не видишь его?

– Я вообще давно его не вижу. То есть он промелькнул, когда мы ещё у входа стояли… а потом… затерялся где-то. Вот Парасолька здесь… И Клара Кораллова…

– А это кто?

– Тоже халявщики!

– Парасолька – это же зонтик по-украински!

– И по-польски тоже… А Парасолька она потому, что на одном фуршете в Литературном музее, где подавали жареных поросят целиком, недолго думая, полураскрыла зонтик, который у неё был с собой, затолкала туда одного, а может, и двух поросят, сунула то, что получилось под мышку – и сделала ноги! Но вот, попала высокая профессионалка кому-то на язык. То ли она полячка-украинка, то ли тот, кто её так назвал. Или песенку вспомнил, была такая… Про парасольку.

– А почему Клара Кораллова?

– Кто знает… Воля, ты не знаешь? Спросим у президента, когда он придёт. Может, реальное имя. Тоже благообразная дама… Всегда с диктофоном… старинным. Ещё советских времён. «Репортёр» называется. Громоздкий – хотя, как посмотреть, и вместительный тоже. Легко переделать в сумку-холодильник для сохранности выносимых продуктов. А внешне – она вроде как у вас интервью берёт… Но кто эти интервью слышал или читал?!

Трешнев вновь отхлебнул виски.

– Впрочем, среди них много пенсионеров. Видно, что не бомжи. Опрятные, с парфюмом… Хотя это можно и по пути на фуршет где-нибудь в магазине косметики под видом проб себя опрыскать… – Ксении почудилось, что здесь Трешнев зацепил какие-то свои личные воспоминания. – На пенсию ведь не погурманишь, тем более, когда желудочно-кишечный тракт особых сбоев не даёт. Но хочется, чтобы хамства не было…

– А бывает?!

– Кхе! Не так давно в Доме Гоголя, на Никитском бульваре, где он умер, проводили конференцию по «Мёртвым душам». На заключительном фуршете, натурально, в память о Собакевиче подали осетра. Но пока наши гоголеведы клялись в вечной любви к наследию своего кормильца, оперативная команда халявщиков подошла к столу, где блюдо с осетром стояло, и тут же отошла. От пустого блюда.