Давид Фонкинос - Тайна Анри Пика

Сам Патрик не мог ей в этом помочь: у него была невеста – Мирей, высокая рыжая девушка, которая восемь лет спустя погибла в автомобильной катастрофе. Но он вспомнил о Жан-Пьере Гурвеке, бретонце, с которым познакомился во время военной службы. Человек он был, конечно, немного странный, очень замкнутый, убежденный холостяк, оригинал, проводивший жизнь среди книг, но, в общем, вполне способный принять такое предложение. Патрик написал Гурвеку, изложив ситуацию, и тому понадобилось не более десяти секунд, чтобы согласиться. Его армейский товарищ рассчитал верно, искушение было слишком велико: жениться на незнакомой немке – до чего же романтично!

Итак, стороны достигли согласия. Марина должна была приехать в Крозон, вступить в брак с Гурвеком, затем немного пожить там и уехать, когда ей заблагорассудится. Любопытным они скажут, что познакомились по брачному объявлению в газете, а потом, в ходе переписки, влюбились друг в друга. Вначале Марина тревожилась: слишком уж все просто, чтобы быть правдой; чего этот незнакомец потребует от нее взамен? Захочет спать с ней? Или превратит в служанку? Она ехала через Францию, на западное побережье, умирая от страха. Но Гурвек встретил ее, не проявляя излишних эмоций, и она сразу почувствовала, что все ее опасения были напрасны. Она нашла его очень милым и робким. Что касается Гурвека, он счел ее невероятной красавицей. До этого он ни разу не задумался о ее внешности и, согласившись жениться на незнакомой девушке, даже не поинтересовался, как она выглядит. Да и какое это имело значение, коль скоро брак – фиктивный?! Но красота Марины сразила его наповал.

Она поселилась в его маленькой квартирке, которая показалась ей мрачной и вдобавок была забита книгами. Под их тяжестью прогибались полки. Марина объявила Гурвеку, что не хотела бы погибнуть под полным собранием сочинений Достоевского, и он рассмеялся, а это с ним бывало крайне редко. Молодой библиотекарь известил двух своих кузенов (единственных оставшихся у него родственников), что намерен вступить в брак. Мэр спросил жениха и невесту, согласны ли они стать мужем и женой. Что те и подтвердили, сыграв необходимую комедию, но при мысли о том, что брак все-таки фиктивный, у обоих слегка защемило сердце.

Итак, у новобрачных началась совместная жизнь. Довольно скоро Марина стала тяготиться скукой. Гурвек, посещавший пиццерию Пиков, обратил внимание на беременность Мадлен и предложил хозяевам помощь своей жены; таким образом, Марина несколько недель проработала в пиццерии подавальщицей. Пик, подобно Гурвеку, был неразговорчив; к счастью, она могла хоть изредка перекинуться словом с его супругой. Узнав от Марины, что она немка, Мадлен очень удивилась: ведь та говорила без всякого акцента. Но больше всего ее интриговал унылый вид новобрачной: казалось, она горько сожалеет о том, что похоронила себя в Финистере. Зато как у нее сияли глаза, когда она вспоминала о Париже, о его музеях, кафе и джазовых клубах! Нетрудно было угадать, что ей не терпится уехать отсюда, хотя она говорила о Гурвеке с глубокой нежностью и однажды призналась Мадлен: «Я впервые в жизни встретила такого чудесного человека!»

И это была чистая правда. Гурвек относился к своей жене с трогательной заботой, не проявляя при этом назойливости. Уступил ей свою спальню, а сам ночевал в гостиной на диване. Часто готовил еду, пытался приучить ее к дарам моря. И Марина, которая была уверена, что не сможет их оценить, уже через несколько дней пристрастилась к устрицам. Наши вкусы, как бы они ни были постоянны, всегда можно изменить. Гурвек – и это был один из его секретов – любил смотреть на спящую Марину, любуясь ее безмятежным лицом ребенка, видящего приятные сны. Марина, со своей стороны, иногда заглядывала в книги, которые нравились Гурвеку; ей хотелось приобщиться к его миру, внести побольше реальности в их призрачную совместную жизнь. Она не понимала, почему он не пытается ее соблазнить, и однажды чуть было не спросила его: «Разве я тебе не нравлюсь?» – но вовремя удержалась. Их сожительство стало ареной борьбы двух противоположных сил – растущего взаимного притяжения и свято соблюдаемого негласного договора держаться на расстоянии друг от друга.

Марина, которая мечтала лишь о том, чтобы вернуться в Париж, тем не менее временами пыталась представить себе жизнь в Бретани. Почему бы ей не остаться здесь, подле этого надежного человека, с его ровным, невозмутимым нравом? Остаться – и покончить со своими страхами, с изнурительным поиском душевного покоя. И все же настал день, когда она объявила, что скоро уедет. Он ответил, что так ведь и было условлено. Марину озадачила эта реакция, внешне холодная и равнодушная. Она ожидала, что он начнет уговаривать ее остаться, повременить. Иногда достаточно всего нескольких слов, чтобы круто изменить человеческую судьбу. И эти слова звучали в душе Гурвека, но он не осмеливался произнести их вслух.