Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

Спрятав доминатон в карман, освободительница оглядела детей.

— Немного терпения, — мягко проговорила она. — Насчет еды я не уверена, но, думаю, договорюсь, чтобы нам разрешили здесь заночевать.

Сын верховного судьи Хельмут Вайс окинул Катарину сердитым взглядом и демонстративно сплюнул себе под ноги. Рослый и крепкий, он был самым старшим среди детей. Еще во время шествия по проселочной дороге отряд непроизвольно разделился на две неравные части — на большую группу отпрысков зажиточных семей и на бедно одетых ребят-подмастерьев. Юный Вайс возглавил молодых бюргеров, поддевая своего ровесника Микаэля, шествующего во главе ватаги оборвышей-мастеровых.

— Нужно было заранее позаботиться о еде, — злобно пробурчал Вайс, разглядывая переполненный паломниками двор с расположившимися под телегами людьми. — Я не намерен голодать! Эй! Кто-нибудь, присмотрите за малышами, остальные за мной! Здесь много путников. Полагаю, нам не составит особого труда разжиться съестным.

Он приосанился и вошел на постоялый двор. Приятели робко смотрели ему вслед, не решаясь идти за вожаком. И вдруг несколько из них, не сговариваясь, сорвались с места и кинулись следом за Вайсом, почти уже скрывшимся в темноте.

— Нас накормят? — раздался тоненький голосок. — Я не ела целую вечность.

Доверчиво запрокинув румяное личико, на Катарину во все глаза смотрела семилетняя посудомойка из гамельнского трактира. В трактире она убирала с тарелок объедки, но была хотя бы сыта, а теперь, став свободной, изнывала от голода.

— Да, маленькая, обязательно! — неуверенно улыбнулась Катарина, вдруг подумав, что свобода — понятие относительное и не существует само по себе. Свобода может быть лишь от чего-то. От учебы, но тогда и от полученных во время учения знаний. От работы в трактире, но тогда и от заработанной еды.

Из темноты раздался крик Хельмута:

— Эй, все сюда! Здесь у святого отца костер и целый обоз с едой! Нас обещали покормить!

Детишки бросились на зов. За ними поспешила Катарина. Пробираясь между подводами и переступая через ноги и руки расположившихся на ночлег путешественников, она увидела большой костер, отбрасывающий блики на подводу и двух привязанных к коновязи лошадей. У огня расположился прямой иссохший старик бенедиктинец. На расстеленном холсте лежали крупно порубленные куски баранины, но старик не ел, задумчиво глядя на огонь. Аппетитный пар от варева, бурлящего над огнем, щекотал Катарине ноздри, и только теперь она поняла, как проголодалась. Дети кинулись к сидящему у огня старику и разом загалдели:

— Господин, позвольте взять кусочек мяса!

— Мы ужасно проголодались!

— Боже мой, сколько ребятишек! — раздался высокий голос из темноты, и от подводы отделилась дородная женская фигура. — Милые мои, бегите сюда, я дам вам хлебца и молока.

— Правильно, сестра, позаботься о юных путниках, — скрипуче проговорил старик.

Большинство малышей устремились на зов невидимой в темноте монахини, звонким голосом выкрикнувшей:

— Ребятишки, подходите к обозу! Да не толкайтесь, хлеба хватит всем! Ешьте и укладывайтесь спать!

— Мы шли так долго и ужасно устали! — сообщила хорошенькая, уже сформировавшаяся в прелестную девушку дочка бургомистра Эльза, кокетливо поглядывая на молодого Вайса. — Ноги болят, и спать ужасно хочется.

— Доверься мне, крошка, — усмехнулся парень. — Уж я отыщу для тебя местечко поудобнее.

Он подхватил Эльзу под локоток и повел за собой в темноту.

— Эй! Украли! Куда потащил? Чей это мальчишка? — раздался хриплый крик со стороны постоялого двора. — Караул! Грабят! Он стянул бочонок пива!

— Я свободный человек и беру то, что мне нужно! — весело прокричал из темноты малолетний воришка. — Нет больше добра и зла! Добро это то, что хорошо для меня! А пиво для меня — просто замечательно!

В груди у Катарины похолодело — вором, несомненно, был один из гамельнских детей. Женщина кинулась на звуки хриплого голоса, но пронзительный девичий визг заставил ее замереть на месте.

— Убери от меня руки! — где-то в темноте плакала Эльза.

— С чего это вдруг? — нахально удивлялся Вайс. — Я давно мечтал тебя пощупать, моя цыпочка!

— Но мне это не нравится!

— А мне какое дело? — хохотал парень. — Хочу и буду! Никто мне не может запретить!

Пока Катарина старалась понять, откуда доносятся голоса, добросердечная монахиня пыталась справиться с остальными детьми.