Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

— Пусть это я уведу из города крыс! — закричал Леопольд. — Дайте мне доминатон, я смогу!

— Тихо, Лео! — Не отрывая взгляда от нужной страницы, мать погладила его по голове. — Тебе нельзя, ты слишком маленький. Должен пойти кто-то из взрослых.

— Могу пойти я, — неохотно предложил Виталиус, явно рассчитывая на то, что его начнут отговаривать.

— Не думаю, что из этого что-то получится, — поддавшись на уловку, нахмурился Фридрих. — Вы, доктор, слишком приметны для здешних мест. Вас тут же все узнают, оденьтесь вы хоть крысоловом, хоть минезингером. Вот я — другое дело.

— И ты, Фридрих, не пойдешь, — остановила мужа Катарина. — Где это видано — крысолов на деревянной ноге. Ты тоже довольно приметная личность. Да и твоя борода бросается в глаза — ее ничем не скроешь. Легче всего нарядиться крысоловом мне. Я вполне могу сойти за невысокого юношу. Думаю, мне стоит прямо сейчас в своей обычной одежде отправиться прочь из города, с тем чтобы переночевать в придорожном трактире и рано утром войти в городские ворота уже крысоловом.

— Решено! — с воодушевлением хлопнул ладонями по коленям Виталиус. — Пойдет Катарина.

— Переодеться парнишкой и в самом деле не помешает, — подхватил капитан. — Доктор скоро уедет, а нам здесь жить. Соседи спать не смогут, если узнают, кто был тот крысолов, который получил от магистрата кругленькую сумму.

— Мы починим корабль, купим доктору лошадь, ну, и, может быть, отправим учиться в Прагу нашего Лео, — робко заикнулась Катарина. Но, увидев грозовые барашки в глазах мужа, тут же поправилась: — Да нет, конечно же, наш сын, как и ты, станет капитаном! А лишние деньги мы раздадим бедным.

— У меня сохранился костюм, в котором выступал бестолковый Самсон, — поднялся с лавки Виталиус. — Полагаю, Катарине он как раз придется впору.

Был час сексты [8] Молитва, читаемая около полудня, через шесть часов после восхода солнца. , и на колокольне церкви Святого Бонифация только-только закончили бить колокола. Вдали виднелась ее горящая на солнце черепица. Бургомистр, отвернувшись от окна, выпрямился в кресле, обвел суровым взглядом членов магистрата, особенно задержавшись на высокопоставленном госте, и с пафосом закончил начатую речь:

— Нашествие крыс так сильно подкосило жителей города, что разговор о деньгах я считаю неуместным. Заплатим столько, сколько нужно! Сто гульденов, двести, триста — в конце концов, какая разница, сколько сможет унести этот мальчишка-крысолов, если он избавит Гамельн от крысиного племени?

Бургомистр сделал рукой широкий жест, указав на стоящего в центре зала низенького юнца в ярком костюме. Шесть членов магистрата впились глазами в едва различимое под низко надвинутым капюшоном лицо крысолова, и только гость — посол-инквизитор папского престола в Баварской епархии Альбрехт Кляйн — продолжал задумчиво жевать тонкие губы, словно решая в голове сложную задачу. Инквизитору было не до показательного совещания муниципальной администрации, изо всех сил старающейся выслужиться перед Священным Официумом — мысленно он пребывал в подземелье ратуши, где прямо сейчас брат Конрад допрашивал истинного виновника постигшего город бедствия.

Стоит сказать, что, приехав в Гамельн, инквизитор не сразу осознал всю тяжесть ситуации. И, чтобы составить представление об истинном положении дел, разосланные по городу осведомители подслушивали разговоры на рыночной площади, заводили беседы с горожанами в лавочках, сидели в кабачках и слушали, слушали, слушали, чтобы потом вернуться к нему, преподобному Альбрехту Кляйну, и доложить об услышанном. По-настоящему ценных донесений долгое время не поступало. Но вот наконец вчера из кабака «Тубадумский конь» пришло сообщение о споре братьев-мясников, стоит ли составить донос об увиденном в доме капитана Шварца, где обосновался чернокнижник Виталиус, поклоняющийся Крысиному Королю — сей зверь содержится у еретика в золотой клетке. Или лучше умолчать об увиденном?

Мясников взяли на пороге дома и всю ночь допрашивали с пристрастием. А ранним утром, еще до рассвета, в тупик на Портовой улице были отправлены два доминиканских монаха, которые и привели означенного еретика Виталиуса в подземелье ратуши, где по обыкновению инквизитор и беседовал с подозреваемыми в ереси.

Начинал разговор брат Захария, ловко использовавший при допросах раскаленное железо и тиски на пальцах рук и ног. Инквизитор подходил попозже, когда собеседник уже был подготовлен к беседе. Обвиняемый в колдовстве Виталиус совсем не запирался. Напротив, не успел брат Захария пустить в ход и малую часть пыточного инструмента, как еретик торопливо зачастил, перечисляя названия книг, которые прятал в доме добрых людей, давших ему крышу.