Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

Однажды, проснувшись утром в одиночестве, Марина села в кровати и тихо заплакала. Что она делает одна в чужой квартире? Где тот мужчина, который обещал ей любовь и праздник? Ради которого она бросила молодого, красивого мужа. А теперь сидит в одиночестве и слушает в трубке сообщение о том, что «абонент находится вне зоны действия сети». Когда она наконец дозвонилась до Павла и потребовала объяснения его отсутствия, он виновато сообщил, что вчера принимал участие в каком-то мероприятии, которое затянулось допоздна, что не хотел приходить домой поздно и пьяным. Марина дождалась возвращения любовника и устроила ему первую настоящую сцену.

— Ты хорошо устроился, милый мой! — кричала она. — Хочешь — ночуешь здесь, не хочешь — там. Делаешь, как тебе удобно, ведешь двойную жизнь. Здорово! В одном доме у тебя семья, в другом любовница, которая должна тебя ждать, как погоды с моря. Да с какой стати, спрашивается? Мы с тобой так не договаривались! Ты убеждал, что мы будем вместе. Ты не говорил, что я буду сидеть одна в чужой квартире. На фиг мне это нужно? Ради чего я ушла из дома и бросила мужа, в конце концов?!

— Ты хочешь назад, к мужу? — поднял бровь Павел.

— Если это та самая жизнь, которую ты мне обещал, то да, — отрезала Марина.

— Ну, еще неизвестно, примет ли он тебя назад после твоей, мягко говоря, отлучки, — ухмыльнулся Волков.

Марина вспыхнула. Впервые они ссорились по-настоящему.

— Ты хочешь проверить? — оскалилась она. — Давай проверим. Но если примет, то к тебе я уже не вернусь никогда. Мы больше не увидимся. Я не шучу.

Наверное, в первый раз с момента знакомства с Павлом Волковым в Марине говорила взрослая женщина. И Павел почувствовал, что она действительно может исполнить свою угрозу.

— Маришка, давай не будем ссориться, — пропел он, приближаясь. — Ну так получилось. Я же не хотел тебя расстроить. Выпил лишнего вчера, не хотел тебе на глаза показываться. Я сам чувствовал, что сильно перебрал, еле домой доехал. Зачем бы ты на меня такого смотрела?

— А не обжираться до смерти было нельзя?

— Нельзя, — строго ответил Павел. — Повод был серьезный и люди серьезные. Нужные. Никак нельзя.

— Паша, я очень серьезно тебя предупреждаю, что тебе надо что-то кардинально решать. Тебе надо определиться, где твой дом: здесь или там. Даже если ты выпил, лучше бы ты пришел сюда, я бы знала, где ты и что с тобой. Лучше переживать из-за пьяного мужа, чем мучиться в одиночестве. Ты же мне не сообщил, что собираешься на гулянку…

Марина еще долго отчитывала своего любовника, пользуясь ситуацией, в которой он явно виноват. В тот момент она не почувствовала, что переборщила. Не увидела в глазах Павла промелькнувшего злого раздражения.

Вот оно — то, от чего он бежал. Упреки, требования, ультиматумы… И даже не от жены, от женщины, которая вообще-то не имеет на него никаких прав. Господи, все бабы одинаковые. Им палец в рот положи — руку откусят. Ни с одной нельзя просто быть, просто расслабляться и наслаждаться жизнью. Каждая готова не только оторвать от тебя кусок, но и сожрать целиком. Только волю дай!

Но в этот момент в девушке полыхали такие чувства, ее переполняла такая обида, злость и раздражение, что внутренний монолог Павла оказался ею не услышанным.

Марина и Павел помирились, Волков пообещал, что не будет бросать ее одну. Но ни на секунду Павел не предполагал, что примирительные слова будут означать то, что он исполнит все свои обещания. Позволить сопливой девчонке, как бы она ему ни нравилась, руководить собой — это для него абсолютно исключено. Никому и никогда он не позволит вить из себя веревки. И даже не потому, что принцип такой, хотя и в принципе тоже дело. Просто потому, что ему так неудобно.

Павел Волков считал, что жизнь имеет смысл, если тебе в ней удобно и приятно. Подстраиваться под тех, от кого не зависишь, он не привык и не считал нужным. Подстроиться под начальство, если речь идет о карьере, или под того, от кого зависят реальные деньги — другое дело. В этом есть практический смысл. Но во всем остальном — увольте. И появление в его жизни Марины не являлось достаточным поводом для того, чтобы менять свои привычки и понятия о жизненных приоритетах. Он мог согласиться на словах, просто чтобы погасить женскую истерику, но менять свои повадки… Нет, об этом не может быть и речи.

Проходило время, но в жизни Марины ничто не менялось: Павел продолжал жить на два дома, периодически не ночевал, и где он ночевал, Марине было неизвестно. Кроме того, Павел пил и не всегда находился при этом в благодушном расположении.