Елена Арсеньева - Клад вечных странников

Желание хвастливо ляпнуть что-нибудь разудалое мгновенно перегорело без следа, и он сказал искренне:

— Да я бы очень не прочь, но она, как кошка дикая, дралась. Хитрая девка, ушла прямо из рук! А тебе какая печаль?

— А такая, — ответил Павел, поворачиваясь к Витале и беря его за горловину пропотевшей майки. — Такая, что у меня насчет этой барышни очень серьезные планы, и ты, пожалуйста, к ней грабки не протягивай.

— По фене ботаешь? — хмыкнул Виталя, пытаясь перевести в шутку и эти вроде бы обычные слова, под которыми крылось что-то опасное, и этот напряженный взгляд Павла, и собственную, черт бы ее побрал, неведомо откуда взявшуюся дрожь в коленках… Хотя, с другой стороны, после такого кросса, какой он давал сегодня с утра, после такого потогонного труда и у слона задрожали бы коленки!

— Да сейчас по вашей фене полстраны ботает, к сожалению, — усмехнулся Павел. — Сам не знаю, откуда набрался.

— Это уж точно, — кивнул Виталя, постепенно приводя дыхание в норму. — Вот такусенькая пацанва, — он повел ладонью на вершок от земли, — а уже закурить просит и так матом кроет, когда откажешь, что даже я таких слов не знаю.

— И не говори, — сокрушенно вздохнул Павел, снова становясь тем же симпатичным, сдержанным парнем, которым был всегда, однако Виталя прекрасно помнил, каким он был минуту назад, и не смог удержаться от того, чтобы не перевести стрелки возможного Павлова гнева с себя на кого-нибудь другого: — Кстати, насчет Иринки… Ты что, всех так предупреждаешь?

— Всех? — насторожился Павел. — В смысле?

— В смысле Петра с Серегой, — невинно пояснил Виталя, радуясь возможности отомстить что одному, что другому: Петру — за вчерашний удар под дых, а Сергею — за тот знаменитый финт с разворотом, результатом которого явилась встреча его правой кроссовки с Виталиным лбом. — Разве не видел, как они на девочку поглядывают?

— Видел… — пробормотал Павел. — Ну, Петр — он прост, как правда, вряд ли Иринку такой пинжак заинтересует, она девочка утонченная, а вот Серега, конечно, еще тот фрукт и овощ. Уж не знаю, каким это надо быть другом детства этому Бридзе, чтобы бандюга при виде него обо всем на свете забыл! Темная история!

— И не говори, — поддакнул Виталя. — Змей рассказывал, он буквально заикаться начал со страху.

— Истинный факт. Ста-ста-ста… То-то-то… — передразнил Павел с отвращением.

— А что такое «Ста-ста-ста, то-то-то»? — полюбопытствовал Виталя.

— А это Бридзе заблажил, когда Серегу увидел. «Ста-ста-ста, — говорит, — то-то-то…» А Серега ему: старый, мол, друг, Толмачев…

Виталя споткнулся. Мысль, вдруг вспыхнувшая в голове, была такой жуткой, что у него заплелись ноги.

— Ста-рый друг? То-лмачев? — повторил он, не слыша себя. — Ё-моё! Так вон оно что?! А я-то голову ломал, как ему этих киллеров удалось завернуть с полдороги… Слушай, слушай! — схватил он Павла за плечо. — Вот если бы ты, к примеру, был боевик и тебя послали на дело… А у нас, в нашем бизнесе, чтоб ты знал, приказы, как в армии, не обсуждают, но выполняют их от и до, иначе… — Он закатил глаза и резанул по горлу ребром ладони. — И вот тебе какое-то чмо говорит: поворачивай оглобли. Ты что, повернешь, если знаешь, что у тебя за спиной смерть стоит и в затылок дышит? Повернешь, ну скажи?

— Ни за что! — решительно ответил Павел. — Если, конечно, это самое чмо не будет моим прямым и непосредственным начальником.

— Вот! Вот! — вскричал Виталя — и вдруг осекся. Сглотнул нервно, потом прошептал, с трудом обретя голос: — Так ведь это значит… значит… Стас Торопов! Вот что это значит! Стас Торопов, а не старый, мол, друг, Толмачев!

— Стас Торопов? — удивленно повторил Павел. — А это что еще за фрукт?

— Да есть один такой, — буркнул Виталя, остывая и начиная постепенно соображать, что излишне распустил язык перед совершенно посторонним человеком. Разболтать первому, можно сказать, встречному такое о Психе… это ж натуральное самоубийство! А если Павел начнет трепаться? О черт, как бы заставить его замолчать?..

— Слушай, — задумчиво сказал Павел, — я как-то не очень понял, что ты имел в виду, но лучше помалкивай обо всем этом, а? Это ж только наши домыслы, Серегу мы совершенно не знаем. Пусть живет! Кончится вся эта катавасия — и разбежимся по своим дорогам. Меньше знаешь — лучше спишь, верно?

— Верно, — угрюмо буркнул Виталя. Несмотря на мудрые слова Павла, легче на душе не становилось.

— Эй, вроде пришли! — радостно вскрикнул Павел. — Ну, давай, веди в свой могильный склеп.