Елена Арсеньева - Клад вечных странников

Около пяти часов вечера в магазин «Сириус», что на привокзальной площади села Арень, вошла молодая женщина и спросила продавщицу, когда пойдет автобус на Вышние Осьмаки.

Продавщица с натугой грохнула на прилавок ящик с пивными бутылками и вытаращила глаза.

Перед ней стояло воистину странное создание, не иначе, свалившееся в Арень с этого самого Сириуса: в платьице, которое казалось нарисованным прямо на худеньком теле, с прической из локонов цвета бледного северного золота, с огромными дымчато-серыми глазами в обрамлении шикарных ресниц — и лицом воистину неземной красоты. А главное, только пришелица со звезд могла интересоваться автобусом на Вышние Осьмаки!

— Христос с тобой, подруга, — отмахнулась продавщица, затаривая пивом облезлую клеенчатую сумку, которую ей протягивал дедок в мутной рубахе и рваных тренировочных штанах. — Какой автобус? До каких Осьмаков? Впервые слышу!

— Да ты шо, Люська? — прошамкал дедок. — Да это же деревня у болота, рядом с которой какие-то авторитеты обосновались в староверском скиту.

— А, ну да! — вспомнила продавщица. — Точно, это ж Осьмаки и есть. Полста кэмэ отсюда. Но в той деревне живут полторы старухи да старик какой-то, а остальные разъехались. И автобусы туда не ходят. Только пешочком и дойдешь.

Красавица опустила взор. Она была обута в немыслимое сплетение ремешков, охватывающих божественные ножки чуть не до колена. Ремешки крепились к двенадцатисантиметровым каблукам.

— М-да… — вздохнул дедок. — Маловато у тебя обувки для нашей местности! Тут вишь, как народ ходит? — Он лихо задрал скрюченную конечность, всунутую в болотный сапог.

— Что же делать?! — всхлипнула красавица. — Мне обязательно нужно в Вышние Осьмаки!

— Не повезло, — посочувствовал старикан. — Главное дело, сегодня аж три попутки туда было. Мы с мужиками сидим себе за околицей, глядь — трюхает «уазик». Тормознул рядом с нами, высунулся парень, кудрявый весь из себя, и спрашивает, как на Осьмаки проехать. Мы ему объяснили, он нам дал на пивко за совет — и упылил. Вскорости едет могучий такой джипяра. И ему Осьмаки понадобились! Тоже не пожадничал. Я уже навострился было в магазин, как вдруг несется аж «Мерседес»! И около нас притормаживает. Ну, мы тут орем в три глотки: «На Вышние Осьмаки поворот направо, по заброшенной дороге!» Думали, из окошка веером денежки полетят, а он, «Мерседес», гад такой, дал газу — и только ручкой помахал.

— А может, и мне пойти подождать за околицу? — с надеждой спросила красавица. — Вдруг еще кто-нибудь проедет и дорогу спросит?

Дедок осторожно поволок с прилавка сумку с бутылками:

— Это навряд ли. Удача — она до трех разов ходит, да и то на третьем, вишь, спотыкается. Еще год сидеть можно, а не дождешься, чтоб проехал кто. Тем более на Осьмаки!

— Кому тут на Осьмаки? — вдруг раздался громовой голос, и дедок от неожиданности выпустил свой ценный груз. Однако в то же мгновение откуда-то протянулась могучая ручища и поймала сумку в сантиметре над бетонным полом, встреча с которым, конечно же, кончилось бы плачевно для ее хрупкого содержимого.

— Держи, дедуля! — Сумка полетела к хозяину, которого аж зашатало. — А ты, тетенька, живенько брось мне пару ящиков «Нижегородской». Сдачи не надо.

Из разлапистой руки посыпались купюры, на которые продавщица налетела коршуном и успела сгрести их под прилавок прежде, чем чей-нибудь острый глаз мог хотя бы прикинуть сумму этой самой ненужной сдачи.

— Так кому в Осьмаки? — повторил щедрый покупатель.

— Мне! — пискнула красавица — и онемела.

Если правду говорят, будто человек произошел от обезьяны, то в магазине стояло живое подтверждение теории дарвинизма. Причем, судя по всему, процесс завершился буквально вот-вот, еще волосяные покровы сойти не успели. Могучие клубки мышц, глыбы плеч, шея в два обхвата, плавно сужающаяся к макушке, — ну сущая горилла! Правда, голова оказалась уже вполне человеческая: белобрысая, бритая, — и лицо было бы даже симпатичное, когда б не портил его косо срезанный подбородок.

Голубые глаза вновь образованного гомо сапиенс расширились при взгляде на стройную фигуру и немыслимые ноги красавицы.

— Мать твою… — выразил он свое неподдельное восхищение и воздел кулачище с зажатой в нем пачкой купюр. — Шампанского даме!

Продавщица метнула на прилавок черно-серебристую бутылку.

— Да что ты мне даешь? — рявкнул покупатель. — Ящик волоки! Ящик шампанского!