Елена Арсеньева - Клад вечных странников

— И я хочу самолет — со звеном моих ребят! — скрежетнул зубами Петр. — И еще «боевку» вместо этой рубашонки. И грунтомет — огонь засыпать. А заодно бульдозер — минерализованную полосу рыть!

— Неплохо бы также иметь «Ил» с резервуаром воды на борту, ну, знаете, который тушит пожары сверху, — подхватил Павел.

Посмеялись. Не слишком весело, правда.

— Рвануть бы их, — задумчиво пробормотал Петр. — Взять бы на каждое по парочке гранат, привязать одну выше, одну ниже…

— А чеки как выдергивать? — с мальчишеским любопытством спросил Сергей.

— Лески привязать, в пучок собрать, потом вон там в ложбинку упасть — и дернуть. Сначала одно дерево, потом другое, и так далее. Работы на полчаса, строго говоря.

— Дело за малым, — буркнул Павел. — Тут ни у кого в подполе ящичек с гранатами не завалялся? Еще с Отечественной?

— Вы имеете в виду Отечественную войну 1812 года? — с невинным видом уточнил Сергей. — Ведь немцы сюда, насколько мне известно, не дошли?

— Да и французы не дошли, — не отказала себе Ирина в удовольствии поспорить. — Кроме того, ручными гранатами в той войне вряд ли пользовались.

— Да на что нам их французские гранаты? — спросил дед Никифор, подойдя, по своему обыкновению, неслышно. — Свои, русские есть в скиту.

Да… прозвучало это лихо, очень лихо! У Витали просто челюсть отвисла.

— Бог ты мой, — пробормотал Сергей. — Да неужели раскольники от правительственных войск гранатами отбивались?

Дед Никифор, перебирая лестовку [5] Кожаные четки староверов. с кистью кожаных лепестков, смотрел на него чуть исподлобья, пристально, словно бы видел не просто взлохмаченного высокого парня, а также все, что Сергей тщательно скрывает от остальных, маскируя балагурством, и навязчивой эрудицией, и ненужной задиристостью…

Что же это, интересно знать?!

— Да ты чо, деда? — с некоторым усилием вернув на место отпавшую челюсть, пробормотал Виталя. — Какие гранаты?! Я скит как свои пять пальцев знаю, где ж они?..

— Там, куда вы их спрятали, — перебил старик, словно решив как можно скорее спасти душу лгуна от дальнейшего грехопадения. — Ты же сам ящики таскал, вспомни, внучек.

Взор его был невинен, голос мягок.

«Внучек» попятился, беззвучно шевеля губами.

— Ох, коротка же нынче память у молодых! — покачал седой головой дед Никифор, и в его надтреснутом голосе отчетливо зазвенели ехидные нотки. — Я, старик, и то помню, как вы нашли в подвале заваленную землею крышку и спустились в нижнее подземелье.

— Дедуль… — наконец выбулькал из себя Виталя. — Да где ж ты прятался, а? Чего-то я тебя не видал! Или через стены видеть обучен?

Старик усмехнулся и скромно потупился.

— Подземелье! — возбужденно ахнул Сергей. — Подземелье, которое находится еще ниже подполья! Как же я сразу об этом не подумал… Во время гарей в таких подземельях спасались большаки раскольников и уходили живыми и невредимыми, пока все остальные принимали мученическую смерть!

Дед Никифор какое-то время вприщур смотрел на него, потом кивнул, словно через силу:

— Случалось и такое. Ход в такие подземелья знал лишь один, много — два человека из братии. Найти его можно было только случаем — вот как нашли эти… — он пожевал губами, глядя на Виталю, словно пытаясь найти определение ему и остальным новым обитателям скита, — эти…

— Отморозки, — на голубом глазу подсказала Ирина.

У деда Никифора в усах мелькнула улыбка, но выразился он деликатнее:

— Твари дикообразные.

— Ах, я тварь? — вскричал Виталя яростно, но тут же сник, махнул рукой: — Ну ладно, пускай я тварь, но если отдам вам гранаты, меня наш бугор повесит за… — Он взглянул на Ирину и осекся. — Ну, за что надо, за то и повесит.

— Голубочек… — простонал кто-то рядом, и все увидели бабу Ксеню, подошедшую незаметно и, наверное, слышавшую весь разговор. — Голубочек, будь милосерд, пожалей нас, старух! Сгорит деревня — и мы, считай, сгорим. Неужто нам в домостарицы [6] Так назывались у раскольников приживалки. идти либо побираться чужими милостями? Лучше уж помереть тут же, на пепелище. Зароете нас в уголья да и пойдете своей дорогой. А не то соберемся все вместе в одной избе да и сожжемся, как встарь прадеды наши сжигались…

— Ой, бли-ин… — страдальчески простонал Виталя. — Ну, достали вы меня! Достали! Только знайте: если меня потом на ножи поставят, это на вашей совести будет, ясно? Ладно, дайте мне машину. Привезу вам гранат. Сколько нужно? Ящик, два?