Томас Рюдаль - Отшельник

– Но если за всем стоят «Три Папы», при чем здесь Рауль?

– Рауль есть Рауль. Как-то в детстве он украл у меня бумажник и купил мне подарок – золотую машинку для обрезания кончиков сигар. Он всегда был таким; стремился любым способом произвести впечатление. Ты ему помогал, лишал его идиотские шутки злости. Благодаря тебе он иногда начинал думать. По какой-то причине ему нравилось все, что ты говорил и делал. Но его девушка… – Палабрас показал на инвалидное кресло, в котором сидела Беатрис – точнее, то, во что она превратилась. – С ней все стало еще хуже. Из-за нее он требовал все больше и больше. Хотел больше денег, больше власти, лучшую работу. Он ненавидел свою работу. Понимаешь, о чем я? Так что я давно был готов к чему-то такому. Я знал: рано или поздно что-нибудь случится. Я пытался чем-то занять его, чтобы он не наделал глупостей, но потом… в общем, что случилось, то случилось.

– Она не виновата. Она никогда ни о чем его не просила!

– Кьен сабе… Как знать… – Палабрас вскинул руку вверх. – Наверное, он слишком быстро вырос из коротких штанишек и резко поглупел.

Эрхард не знал, чему верить.

– Значит, Рауль сговорился с «Тремя Папами», чтобы угнать корабль?

– Маленький паршивец все для них сделал.

– Как ты догадался?

– Он начал плохо отзываться о тебе. Уверял, что именно ты тайно помогал «Трем Папам» избавиться от подлого перебежчика Федерико Молино.

– Почему он так говорил?

– Наверное, хотел, чтобы тебя положили в больницу. Он понимал: если это сделает он, я тебя вытащу, и все запутается. Так что он пытался убедить меня разобраться с тобой.

– Зачем? – Эрхард сел в кресло рядом с Беатрис.

– Вот и я тоже не понимал. Обещал последить за тобой, а сам начал следить за ним.

– И что?

– Мы поняли: что-то не так, когда Марио, племянник Чарлза, увидел, как Рауль едет к тебе домой, хотя ты в то время находился у него на квартире. Он столкнул какую-то девушку с крыши.

– Марио? Такой дохляк с лошадиными зубами?

Эрхард вспомнил молодого парня, который сидел напротив «Ла Мар Роха» в то утро, когда он наткнулся на Рауля.

– Сложением он пошел не в Чарлза, это точно.

– Значит, Чарлз, или этот Марио, пошли на квартиру к Раулю, избили Беатрис и выволокли оттуда Рауля?

– Не совсем. Мы ничего не знали о Беатрис, пока ты не позвонил в полицию. Мы следили за Раулем. Он со своим ненормальным приятелем ненадолго поднялся в квартиру, но вскоре оба ушли. Они были очень заняты; сразу помчались в порт. Очевидно, куда-то направлялись. Когда Рауль остался в машине один и разговаривал по мобильному телефону, Чарлз и Марио его схватили. Мы оттащили его на корабль и привезли сюда.

– С ним был Песке, Хуан Паскуаль, – сказал Эрхард в основном себе самому. – А как же снимок, сделанный в аэропорту? Мне говорили о нем в полиции, якобы кто-то видел, как Рауль садится в самолет… А как же списки пассажиров?

– Тут не обошлось без нашей помощи.

Эрхард старался уследить за ходом мысли собеседника, но все равно ничего не понимал. Рауль никуда не улетел. Он все время был здесь. Сомневаться не приходится. Убив Алину в Маханичо, он примчался к себе домой и в приступе злости или досады разбил голову Беатрис, хотя и знал, что ей в прошлом делали трепанацию… Надеясь, что этого достаточно, он запихнул ее в платяной шкаф.

– Ты обязан позаботиться о ней. – Эрхард показал на Беатрис. – Это твой долг как свекра. Что бы ни случилось. Положи ее в хорошую больницу. Добейся, чтобы за ней был хороший уход.

– Ты ничего не имеешь права у меня требовать, – заявил Палабрас, но в его голосе не было слышно убежденности.

– В некотором смысле имею.

Вернулся Чарлз; его левая нога торчала из гипса.

– Парень сбежал к «Ла Раске». Он нашел гребную шлюпку. Я слышал, как он орал на старого Хорхе, требуя весла.

– А моторка?

– Он ее не заметил.

– Так почему же ты его не остановил?

– Ты велел мне отпустить его.

– Нет, я не хочу, чтобы он убежал с острова!

– Мать твою, – выругался Чарлз. Повернулся и ушел.

Эрхард с трудом заставил себя встать из кресла и заковылял следом. Сзади до него доносились крики Палабраса, но темнота быстро поглотила их. Становилось поздно. Ночь была теплая; взошла луна, и вокруг уже не черно, а серо. Эрхард искал Чарлза по белому гипсу и его фонарику, луч которого бегал, как палец по клавишам пианино. Они не шли по тропинке, а срезали дорогу между скалами. Дважды Эрхард поскальзывался и падал – он был босой. И все же он постепенно догнал Чарлза. Каждый шаг на острых камнях отдавал болью, но он заставлял себя двигаться вперед.