Томас Рюдаль: Отшельник

Опять тот же голос. На сей раз его сопровождал сильный стук в дверь.

Палабрас подозвал к себе Чарлза.

– Я думал, ты позаботился о нем?

– Он должен был отключиться за секунду, – оправдывался Чарлз.

– Кто там у тебя? – спросил Эрхард, направляясь к двери.

– Эй! Эрхард?

Эрхард наконец узнал голос. Он ниже и более хриплый, как будто им несколько месяцев не пользовались. Но сомнений относительно того, кому принадлежит голос, у него не было.

– Рауль?! Рауль, какого дьявола?

– Эрхард!

Чарлз перегораживал дверь и возился с большим черным навесным замком, открывая его.

– Тихо! Я велел тебе сидеть тихо!

– Почему он там? – спросил Эрхард, непонимающе глядя на замок.

– Эрхард, выпусти меня! Скажи, пусть меня выпустят!

– Что за черт? Что здесь происходит?

– Не вмешивайся, – сердито бросил Палабрас, тыча своей тростью между Эрхардом и Чарлзом, не давая Эрхарду приблизиться к замку.

Эрхард прикрыл голову руками и бросился на Чарлза. От неожиданности здоровяк со всей силы ударился о дверь, срывая ее с петель. Эрхард и Чарлз кучей повалились на пол, и в свете, проникающем в мрачную, узкую каморку, Эрхард увидел Рауля – изменившегося Рауля в спортивном костюме, с бородой и длинными спутанными волосами. Он напомнил Эрхарду исхудавшего Саддама Хусейна в тот день, когда его извлекли из пещеры в Адваре. Со странным блеском в глазах и сумасшедшим выражением лица. Какое-то время Рауль смотрел на Эрхарда и Чарлза; потом отобрал у Чарлза костыль и пулей вылетел из комнаты, как будто только и ждал такого случая. Эрхард попробовал подняться, но на нем лежал здоровяк телохранитель, рычащий от боли. Гипс треснул; из-под него виднелась молочно-белая нога. Он что-то кричал, но Эрхард не понимал ни слова. Впервые он задумался, кто Чарлз по национальности – француз, фламандец? Кожа у него светлее, чем у большинства испанцев, волосы не такие курчавые. Встав на ноги, Эрхард услышал, как Палабрас зовет девушек-масаи на помощь.

– Я сейчас! – пропыхтел Чарлз.

Обернувшись, Эрхард увидел, что Палабрас лежит на полу; его губы и борода в крови. Он выглядел слабым и старым. Девушки-масаи надели на него очки, но они криво сидели на переносице. Они подали ему трость, которая, очевидно, отлетела в противоположный угол комнаты. У одной девушки губы тоже были разбиты в кровь. Чарлз засеменил к ним, как будто его тянули на невидимой веревке.

– Пусть себе бежит, Карлито, – с трудом произнес Палабрас. – Сегодня ни одна лодка не уйдет с острова, так что до завтрашнего утра он никуда не денется. Он хороший пловец, но он знает… что… в том состоянии, в каком он сейчас, далеко ему не уплыть.

Чарлз посмотрел на Палабраса и заковылял прочь из домика.

– Карлито, стой! – Не в силах кричать, Палабрас протянул руку. – Ну и работнички у меня… каждый делает что хочет. У него давно руки чешутся задать парню трепку. Последние несколько недель ему приходится обуздывать свои порывы, но у него руки чешутся всякий раз, как выпадает возможность.

– Какого дьявола? Рауль твой сын! Зачем ты посадил его под замок? Разве он выполнял не твои приказы?

– Молчи, глупец! Ты ничего не понимаешь. За всем стоит он… Ты правда не догадываешься? Я пытался защитить его, держать подальше. Я люблю своего сына, но этот тупица ни одно дело не в состоянии сделать как надо. Даже украсть у родного отца и то не может.

Эрхард пристально смотрел на Палабраса, пытаясь понять, правду тот говорит или снова выдумывает. Темные глаза Палабраса за слегка тонированными очками выглядели усталыми, воспаленными, как будто он несколько минут не моргал.

– На что ты намекаешь? Значит, «Морскую Гестию» угнал Рауль?

– Не он лично, но он за всем стоял. Он знал людей, которые могут провернуть такое дельце. Конечно, ему кое-кто помогал.

– Хуан Паскуаль?

– Что ты заладил – «Паскуаль, Паскуаль»… Я имею в виду крупную рыбу. Я бы назвал их закаленными стариками. «Три Папы», «Лос Трес Папас».

Одна из девушек подала Палабрасу стакан молока; он быстро и беззвучно выпил его.

– Я думал, один из «Трех Пап» – ты.

Палабрас отдал стакан девушке и попытался засмеяться, но сморщился от боли и дотронулся пальцами до разбитых губ.

– Да, хотел! Когда-то. А потом понял, что для меня они слишком мелки. Все, чем они занимаются, незаконно. Я предпочитаю смешивать, брать лучшее из обоих миров.

Он махнул рукой в сторону своих девушек; те закивали, как будто поняли, что он имеет в виду. Может быть, так и есть.