Томас Рюдаль - Отшельник

– У меня есть доказательство. Оно спрятано в надежном месте, но, если со мной что-нибудь случится, ты прочтешь обо всем в газете. У меня есть свидетель. Он многое видел!

Эммануэль Палабрас, не глядя, опустился в одно из кресел; сзади его тут же обняли четыре черных руки. Он широко улыбнулся.

– Просил же я тебя не играть в детектива! Такая работа тебе не слишком хорошо удается.

– Мне известно больше, чем ты думаешь.

– Ты забываешь о собственной роли во всем происходящем.

– О чем ты?

– Где ты взял труп?

– Какой труп?

– Кого похоронили вместо Беатрис? Кто та девушка?

Эрхард оцепенел. Должно быть, они нашли в квартире Рауля тело Би.

– Та самая девушка, которую вы убили в моем доме в Маханичо. Проститутка. Я спасал Би от тебя. Вот что я сделал!

Эммануэль Палабрас засмеялся. Его смех обескуражил Эрхарда, потому что его слова, похоже, показались Палабрасу новыми.

– И как же все обернулось?

– Но ведь не я убил ее! Ты убил ее вместе со своим сыном и психопатом Паскуалем!

– По словам доктора Фальяндо, аппарат отключил именно ты. Хотя он и просил тебя этого не делать.

– Она очень страдала. Она бы все равно не выжила.

Видимо, Палабрас сцапал доктора, понял Эрхард.

– И кто же из нас теперь решает, кому жить, а кому умирать?

– Ты извращаешь мои слова.

– Разве не так поступаем мы все?

– И что же дальше? Ты отправишь меня в открытое море и прикажешь выкинуть за борт? Что ж, давай. Что бы ни случилось, история выплывет наружу. Даже сейчас, пока мы разговариваем, один журналист пишет репортаж.

– Не скрою, мне действительно очень хочется тебя утопить. Конечно, не лично. Я мог бы поручить дело Чарлзу. Тогда все сразу станет проще. Но у Чарлза еще не зажила нога; кроме того, несмотря ни на что, я тебе зла не желаю.

– А вот Хуан Паскуаль говорит другое. Он сегодня пытался меня задушить. По твоему приказу.

– Ты все-таки меня не слушаешь. Я не имею никакого отношения к Паскуалю. И я никому не приказывал тебя убивать. Да, я попросил моего друга в полицейском управлении арестовать и допросить тебя, но ведь я же тебя и вытащил! Ты ничего не сказал молодому полицейскому. Держался молодцом, не выдал меня… Я надеялся, что сегодня ты сядешь на корабль, и мы отвезем тебя в Марокко. Там ты жил бы с милой маленькой женщиной в глиняной хижине. И вдруг ты сбежал. Ты убежал от Чарлза, побрился наголо, а потом пропал. А теперь ты, вне себя от ярости, уверяешь, что за всем стою я.

– Ты нанял Хуана Паскуаля, ты же угнал собственный корабль, чтобы получить страховку. Ты убил родного сына и дал мне его чертову работу, чтобы легче было следить за мной. Ты бы убил и Беатрис, если бы знал, что она жива.

Палабрас вздохнул.

– Покажи ему, – велел он Чарлзу.

Чарлз подтолкнул Эрхарда к красной двери. Они вошли в большую комнату, освещенную еще одной мощной лампой на потолке; от нее шел свет, как в инкубаторе. За ними, как любопытные кошки, семенили девушки-масаи; все они льнули к Эрхарду. От них пахло благовониями.

Посреди комнаты стояла инвалидная коляска и штатив с капельницей; рядом – обыкновенное кресло. В инвалидной коляске сидела женщина. Голова ее лежала на изголовье, изо рта вытекала слюна. Эрхард не сразу узнал Беатрис. Сердце у него упало. Он одновременно был подавлен и счастлив, печален и зол. Он думал, что там, в квартире, видел ее в последний раз. Он уже попрощался с ней. А она воскресла. Точнее, ее реанимировали. Она дышала сама; никакого аппарата не было. Беатрис шумно втягивала в себя воздух, как будто она в горах. При каждом вдохе ее затылок ударялся о подголовник кресла. Она дрожала всем телом.

Эрхард лишился дара речи.

– Эй! – крикнул кто-то из-за деревянной двери.

Но Эрхард не сводил взгляда с Беатрис. Смотрел, какой она стала… какой он ее сделал. Ее лишили всего – тела, имени, жизни. Потому что он слышал голос, который сказал: «Помоги мне… отпусти меня».

Палабрас положил руку ей на плечо.

– Фальяндо связался со мной, потому что испугался. Очень умно с его стороны. Он рассказал мне все. Что ты прятал ее, мыл – и все остальное. Твой поступок достоин уважения, и все-таки, по-моему, ты чокнутый. Никогда не пойму, почему ты это делал, но, должно быть, у тебя имелись свои причины. Во всяком случае, ты ее не трахнул. Доктор проверял.

– Я ничего не обязан тебе объяснять.

– Ты мог бы хотя бы делать свое дело и не путаться у меня под ногами. Как ты не понимаешь? Я дал тебе шанс. Но ты сам все губишь.

– Эй!