Джеффери Фарнол - Тайна Лоринг-Чейза

- О, Невил, Невил! Зачем ты грешил, зачем осквернял себя нечистыми помыслами? Зачем был так жесток, так немилосердно жесток ко мне?.. А теперь тебя нет... О, Невил, моя любовь последует за тобой... она останется с тобой, Невил, навсегда, навсегда!

Дэвид на цыпочках прокрался к выходу. Слава Богу, нашелся хоть один человек, оплакивающий его недостойного дядю. Есть кому помолиться о его черной душе, пролить на его могилу слезу жалости.

Глава XXXII,

дающая необходимое развитие философским воззрениям на слабительное

Ранним утром Дэвид отдернул занавеску, и в открытое окно хлынул ослепительный поток солнечного света. Веселый мелодичный птичий свист, полный неожиданных переливов и трелей, сразу стал громче. Дэвид, еще не кончив одеваться, высунул на улицу взъерошенную голову. Прямо под его окном, посреди двора, стоял человечек в белоснежной рубашке без сюртука, черных бархатных штанах и ботфортах и над чем-то усердно колдовал возле большого стола, на котором были выстроены рядами банки, склянки и пузырьки. Коротышка наполнял их темно-коричневой жидкостью, да с такой выверенной точностью и быстротой, что просто любо-дорого было посмотреть. Наконец, когда каждой склянке была скормлена точно отмеренная порция жидкости, человечек отставил ведро и черпак и, запустив пятерню в лежащую рядом сумку, достал оттуда пригоршню пробок. Тут он случайно поднял голову и заметил Дэвида.

- Великолепное утро, мистер Пибоди! - приветствовал его Дэвид.

- Вы так считаете? Будь по-вашему, - ответил странствующий лекарь, сняв свою широкополую шляпу. - Отрадно сознавать, сэр, что ваша печень, сей благородный орган, чувствует себя сносно, раз вы способны столь высоко оценить обыкновенный ясный денек.

- Кажется, вы меня забыли, мистер Пибоди!

- Не стану отрицать, сэр, я вижу бессчетное количество лиц, множество физиономий per diem[12]... Однако дайте-ка мне подумать.

[12] За целый день (лат.).

- В Лорингском лесу! - подсказал Дэвид - И пострадала не печень, а голова.

- Ну конечно! Правда, вас не узнать. Corpore sano...[13] Хм! Благодаря бритью и наружному применению aqua pure ваша внешность значительно выиграла. А как поживает поврежденная макушка? Лучше?

[13] Окончание латинской крылатой фразы "Здоровый дух - в здоровом теле".

- Вашими заботами!

- Лучше сказать, моим средством от мозолей. А в остальном как ваше самочувствие - желудок, например, не беспокоит?

- Еще как! Он давно пуст! - засмеялся Дэвид.

- Ну, этот недуг легко излечим. Спускайтесь, позавтракаем вместе, я с удовольствием вас попотчую.

- Нет, нет, спасибо, - начал отнекиваться Дэвид.

- Да, и никаких отговорок! - пресек его возражения Пибоди. - Э-гей, Том! Томас, выгляни на минутку! - позвал он.

Из маленького оконца высунулась круглая голова хозяина.

- Да, мастер Пибоди?

- Накрывай завтрак, Том! Яичницу с беконом, и побольше, мы проголодались.

- Увольте, мистер Пибоди! - крикнул сверху Дэвид.

- Не может быть и речи! - ответствовал Пибоди снизу и принялся сноровисто затыкать бутылочки пробками. - Питание в хорошей компании помогает пищеварению; в результате приятное сочетается с полезным. А если лопать в одиночку, как попало, это может вредно отразиться на жизненно важных органах, содействовать диспепсии. А в результате - страдания и злоба, вплоть до желания убить!.. Кстати об убийстве...

- Только не о нем! - перебил его Дэвид.

- Как знаете, - не стал настаивать эскулап. - А может вы, пока завтрак не готов, спуститесь и пособите мне заткнуть эти флаконы?

- С удовольствием! - ответил Дэвид и вскоре, завершив свой туалет, присоединился к мистеру Пибоди. - Если не секрет, - поинтересовался он, оглядывая нестройные сонмы пузатых склянок, - неужели ваше знаменитое снадобье пользуется столь поразительным спросом?

- Именно так! - подтвердил мистер Пибоди. - Хотя здесь не только оно, ибо при смешении с определенной добавкой средство от мозолей превращается в Незаменимое Слабительное Пибоди, иначе, Бесценную Помощь Желудку или, на выбор, Своевременный Облегчитель - нежный, словно южный зефир; пробирающий насквозь, словно борей; и действенный, как землетрясение. Одна столовая ложка после еды, и человек оживает и воспаряет, словно птица в поднебесье, а в душе гремит симфония восторга. И все удовольствие за какой-то шиллинг, а три бутылочки и вовсе даром - восемнадцать пенсов... Хе, вы никак улыбаетесь, сэр?

- Простите меня, мистер Пибоди, но ваши поэтические сравнения и эпитеты...

- А, так то непременный элемент врачебного искусства! Люди любят красивые, образные выражения, точно так же как предпочитают, чтобы лекарство было на вид, запах и вкус настоящим лекарством. Я даю им то, чего они желают... И это, молодой человек, не шарлатанство. Если оно и есть, то совсем чуть-чуть... Если бы все лекарства, продаваемые ничего не подозревающей страждущей публике, были так же невинны, как снадобья Пибоди, мир был бы куда счастливее и куда меньше в нем вершилось бы зла и преступлений... Кстати о преступлениях...