Эмили Лоринг - Стремительный поток

Великолепный родстер, [1] [1] Родстер — автомобиль с открытым верхом. желтый с черными каемками, пронесся по главной улице Гарстона, нарушая все законы — как человеческие, так и божественные. Когда он приблизился к перекрестку в оживленном деловом районе, человек в форме властно поднял руку в белой перчатке. С нагловатой, вызывающей улыбкой девушка, сидевшая за рулем, продолжила свой стремительный путь. Страж порядка бросился наперерез, а когда машина проезжала в дюйме от него, запрыгнул на подножку и скомандовал:

— Остановитесь у обочины! — таким голосом, который сделал странную вещь с громко стучавшим сердечком девушки.

Она взглянула на регулировщика черными блестящими глазами с пушистыми ресницами на удивительно белом лице, и призналась:

— Вы победили, тиран, — и вышла из родстера на тротуар.

Полицейский отсалютовал в ответ на приветствия от веселой компании, катившей мимо в роскошном автомобиле, прежде чем потребовать:

— Ваши водительские права.

Девушка поспешно извлекла из сумочки карточку.

— Вот. Пожалуйста, не бейте меня, — сказала она с наигранным раскаянием и с триумфом отметила про себя, что бронзовая кожа мужчины слегка порозовела, когда тот принялся изучать карточку.

Не такой уж он крутой, каким хочет казаться, да к тому же одет в форму обычного городского, а не дорожного полицейского.

— Это ваше настоящее имя?

— Разумеется. Я — Джин Рэндолф.

Означало ли это что-нибудь для него, или она лишь вообразила, как он слегка сжал зубы?

— Ваша машина зарегистрирована в Нью-Йорке. Что вы делаете здесь?

Джин возмутил его тон, возмутил прямой взгляд, лишивший ее самоуверенности, возмутила необходимость улыбаться своей самой очаровательной улыбкой какому-то полицейскому, возмутил нахлынувший ужас оттого, что этот парень встал на пути машины, а теперь она чувствовала абсолютную пустоту в тех местах, где должны были находиться ее колени.

Девушка наморщила лобик:

— Что я здесь делаю? Ничего особенного. Я приехала, чтобы провести зиму с отцом и… и… вы можете все испортить! — Ее голос зазвенел от возмущения. — Мне не более приятно находиться в вашем захолустье, чем вам держать меня здесь. — Она презрительно взмахнула рукой. — Этот городишко умер или только спит?

— Имя вашего отца?

Джин почудилось, будто ее неожиданно обдало ледяным душем.

— Хью Рэндолф. Полагаю, вы знаете, кто он?

Полицейский проигнорировал вопрос, делая запись в своем блокноте. Джин показалось, будто миллионы глаз рассматривают ее из окон. Она ощутила, как ее лицо заливается краской до самых полей мягкой белой шляпки.

— Вот так способ приветствовать гостей вашего города, лейтенант!

В первый раз черные — нет, темно-серые, прозрачные, глубокие — глаза офицера встретились с ее глазами, глядя пристально и пугающе.

— Я приветствую гостей настолько любезно, насколько они того заслуживают. — Он вернул девушке права, передал листок бумаги: — Предъявите это в суде завтра утром в десять, — и сошел с подножки. — Езжайте дальше!

Джин спокойно посмотрела на него и снова устроилась за рулем.

— А что, если мне не хочется ехать дальше?

— Ограничение на стоянку в этом месте — пять минут, — невозмутимо сказал он, прикоснулся к фуражке и пошел прочь.

Девушка посмотрела ему вслед, отметив пружинистость поступи и уверенно расправленные плечи. Он был стройным, подтянутым, при этом совершенно не худощавым. «Скорее всего, ему лет тридцать пять», — подумала она.

Вернувшись на свой пост, офицер непрерывно отвечал на приветственные взмахи, кивки и улыбки прохожих. Джин возмущенно фыркнула, завела машину и сказала самой себе: «Тоже мне, великий вождь. Если он регулировщик, то почему в такой форме? Может быть, в этом городе не хватает дорожных полицейских и он стоит на замене? Нет, он выписал мне повестку так, будто всю жизнь этим занимается. С таким лицом и с таким железным спокойствием ему бы в кино сниматься. У меня сердце ушло в пятки, когда он выскочил на дорогу. В первый раз в жизни я так сильно испугалась. Отец будет в ярости, когда увидит повестку… А зачем ее показывать?» Она слегка нахмурилась, взглянув в маленькое зеркало над ветровым стеклом, критически присмотрелась к своему белому твидовому костюму с выглядывающим из-под него бежевым шерстяным джемпером и скорчила рожицу девушке в зеркале: