Николай Шпанов - Ученик чародея

— Сказать откровенно… — усмехнулся Грачик, — чешутся. Но не от нетерпения, а от страха.

— Тебе знакомо это чувство?!

— Старею, Нил Платонович.

— Вот не знал, что проявление трусости связано с возрастом.

— Страх страху рознь… Боюсь, как бы поп не ускользнул. — Грачик повертел пальцами, словно подыскивая выражение. — Этот страх из разряда осторожности.

— Психолог! — иронически проговорил Кручинин. — А впрочем, что такое действительно страх, как не высшая мера осторожности, переходящая подчас в собственную противоположность? Значит, боишься, что ускользнёт?.. Незачем ему уходить! Преступник начнёт тебя бояться лишь в тот момент, когда увидит, что ты твёрдо ступил на его след, идёшь по следу и уже не сойдёшь, пока его не настигнешь. А до тех пор чего ж ему бояться? — Кручинин рассмеялся и покровительственно похлопал Грачика по плечу.

— Э-э, Нил Платонович, дорогой, на этот раз позвольте уж мне заподозрить вас в неискренности, — обиженно отозвался тот. — Вы же не можете отрицать, что с самого того момента, как проходит психический туман, под влиянием которого совершено преступление, нарушителем овладевает страх?

— Когда я отучу тебя от дурной привычки говорить не подумавши! — в сердцах воскликнул Кручинин. — Разве преступления совершаются только в состоянии того, что ты назвал «психическим туманом», то есть в аффекте?

Если бы освещение позволяло, Кручинин увидел бы, что лицо молодого человека залилось густой краской.

— Mea culpa!.. [10] Моя вина (лат). — виновато пробормотал Грачик. — Однако разве мы не знаем: независимо от того, есть уже у преступника основания опасаться раскрытия его деяния или нет, он всё равно боится.

— А как ты думаешь, у преступника не бывает обстоятельств, когда ему нечего бояться?

— Вы пытаетесь поймать меня на слове, не замечая того, что противоречите самому себе, — рассердился Грачик. — Нет, Нил Платонович, это неудачный для вас случай! Я не считаю, что у нарушителя когда-либо могут быть основания не бояться за свою шкуру. Напротив, мне кажется, что в самый тот момент, когда он поднял руку на ближнего, или на его собственность, или на достояние общественное, — самый этот момент и является началом вполне основательного страха. Пусть даже он не верит, что будет наказан законом. Тут — парадокс: чем опытнее преступник, тем больше хитрости он вкладывает в совершаемое им преступное деяние, но чем он опытнее, тем яснее сознаёт, что будет наказан. Это создаёт своеобразное раздвоение. Вспомните, что по этому поводу показывают самые старые преступники: они живут в постоянном сознании собственной обречённости. Сознавая порочность своего пути, они катятся под гору. Они уверены, что такова их «судьба».

— Ну, ну, ну! — Кручинин замахал руками. — Недостаёт, чтобы ты повторял такие бредни. Дело не в «обречённости», а в том, что они не могут удержаться, когда в воздухе пахнет «лёгкими тысячами». — Кручинин обнял Грачика за плечи. — Займись-ка лучше этим вот конкретным делом, чем совершать экскурсии в область психологии.

— Нет, уж позвольте ещё несколько «неконкретных» слов! — с жаром воскликнул Грачик. — Вы так привыкли видеть во мне начинающего, что не можете всерьёз отнестись к тому, что я по-настоящему продумал…

— Ну, ну! — ласково перебил Кручинин. — Если бы я не принимал тебя всерьёз, ты не был бы сейчас тут. Даже если никому не придёт в голову спрашивать с меня за твои ошибки, — я сам перед собой отвечу. А это подчас страшнее, чем ответ перед судом других… Однако что ты там ещё придумал?

— Я ничего не придумал… — обиженно проговорил Грачик. — Просто мне пришло в голову: в литературе есть блестящее доказательство тому, что, чувствуя полную безнаказанность перед обществом, человек теряет и чувство ответственности перед самим собой. Помните уэлсовского Невидимку? Стоило ему вообразить себя неуловимым, как он пошёл крушить. Он уже был готов убивать этих «болванов» налево и направо. И если бы доктор Кэмп согласился ему помогать — они наделали бы бед. А почему? Только из-за уверенности Невидимки в безнаказанности.

— У Уэлса, батенька, дело обстоит куда сложнее: люди, в чьи руки попадает власть без ответственности за последствия её применения, теряют контроль над собой. Из-за этого и бывает подчас, что они начинают, не стесняясь в средствах, стремиться к власти над обществом… Однако это сложная тема — не стоит в неё углубляться. Довольно психологии.

— Вы же сами учили меня, что нельзя заниматься нашим делом без такого рода экскурсов. Всякий советский работник, кое-что смыслящий в марксизме, уже обладает качеством, какого не знала до нас следственная наука и практика расследования.