Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— Я готовил блюда из исходных продуктов, безо всяких полуфабрикатов. Все было свежее, чистое и качественное. За исключением рогаликов и вина, все блюда я приготовил сам.

— Вы говорите, что люди отравились хлебом?

— Нет-нет. Я говорю, что не понимаю, как люди могли отравиться, а моя репутация оказаться под уг­розой, если сегодня, готовя такой же обед, я бы де­лал то же самое, что и в пятницу. — Мортон добил­ся первого нокдауна.

Она, впрочем, не сдавалась.

— Но ведь люди отравились, в этом сомнений нет. Пятнадцать человек оказались в больнице, один умер. Вы не чувствуете, что ответственность лежит на вас? — Это был удар в корпус, но я контратако­вал.

— Люди отравились, все так. Но ваша газета ошиблась, написав, что кто-то умер в результате от­равления. Никто не умер. Более того, в больнице ос­тавили не пятнадцать, а только семь человек.

— Пятнадцать, семь, точное количество значе­ния не имеет. Факт остается фактом. Людям было так плохо, что их пришлось госпитализировать.

— Только в результате обезвоживания.

— Обезвоживание может убить, и очень быст­ро, — нанесла она сильный удар. — Брат моего деда умер от почечной недостаточности, вызванной обез­воживанием. — Второй нокдаун, на этот раз в поль­зу Хардинг.

— Я вам сочувствую, — ответил я, приходя в се­бя. — Но, заверяю вас, никто не умер, съев приго­товленный мною обед. Может, мне следует подать на вас в суд за такое обвинение?

— Тогда почему в больнице сказали, что кто-то умер?

— Действительно, в субботу утром в больнице умер мужчина, который пришел туда ночью. Там поначалу подумали, что причина смерти — пищевое отравление, но ошиблись. На обеде он не был. Умер от другого.

— Вы уверены? — подозрительно спросила она.

— Абсолютно. Свяжитесь с больницей.

— Они мне не скажут. Сошлются на их полити­ку: не разглашать сведения о пациентах.

— Тогда обратитесь к вашему неофициальному источнику. Исходя из этой неправильной информа­ции, Управление контроля пищевой продукции за­крыло мою кухню, несмотря на то что обед готовили в другом месте. Вы же сами видите, какая она чис­тая.

— М-м-м. Должна признать, с вами поступили несправедливо. — Очередной раунд остался за Мортоном.

Я продолжил наращивать преимущество.

— Я тоже отравился. Как вы думаете, стал бы я есть этот обед, если бы знал, что в нем содержатся токсины?

— А может, вы заболели до того, как начали го­товить обед? Может, вы и заразили как блюда, так и ингредиенты?

— Я об этом думал. Но до обеда чувствовал себя прекрасно, и симптомы отравления у меня были та­кие же, как и у всех. Я отравился тем же, чем и ос­тальные гости. Только не знаю чем. — Я налил себе еще чашку кофе, предложил вновь наполнить ее. Она покачала головой. — Так вы напишете статью, обеляющую мой ресторан?

— Возможно. Все зависит от обстоятельств. Вы расскажете мне что-то интересное о взрыве на иппо­дроме?

— Возможно. Если вы пообещаете все напеча­тать.

— Я ничего не могу обещать. Потому что послед­нее слово остается за главным редактором. — Она улыбнулась. — Но раз уж он мой муж, мне, скорее всего, это удастся.

«Черт, — подумал я, — еще одна романтическая возможность проплыла мимо». Мне понравилась не лезущая за словом в карман мисс Хардинг. Но, увы, она оказалась миссис.

Карлу и Гэри понадобилась кухня: пришло вре­мя готовить ленч, и мы с миссис Хардинг вернулись в бар, но лишь после того, как по моему настоянию она сфотографировала меня на фоне сверкающих стальных поверхностей.

О взрыве я рассказал ей много нового, разве что не стал делать упор на заливавшей все крови. Упо­мянул о Мэри-Лy, о печали, которую ощутил, узнав, что она умерла. Попытался передать словами беспо­мощность, которую испытывал в тот момент, не зная, чем и как можно помочь.

Наконец она посмотрела на часы, закрыла блок­нот, сказала, что должна бежать, чтобы проверить свои страницы до того, как газета уйдет в типогра­фию.

— В этот номер мы не успеем, — предупредила она. — Покупайте завтрашний.

— Хорошо, — кивнул я. Мы обменялись рукопо­жатием, на этот раз она не колебалась. — Никогда здесь не обедали? — спросил я.

— Нет.

— Тогда приходите как моя гостья. Вместе с му­жем. В любое удобное вам время.

— Благодарю. — Она улыбнулась. — С удоволь­ствием.

Мортон победил нокаутом.

Анджела Милн позвонила в четверг с самого ут­ра, и по голосу я сразу понял, что она раздражена оставленным мною сообщением. Она твердо заявила мне, что в результатах анализов никакой ошибки быть не может и мне следует посмотреть на себя в зеркало и спросить: «Кто кому здесь дурит голову?»