Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

Она ждала меня в баре, лет тридцати пяти, с тем­ными волосами, забранными в конский хвост, в темной, до колен юбке, белой блузке, с черным де­ловым брифкейсом. Оставалось удивляться, что Гэ­ри назвал ее «пташкой».

— Мисс Хардинг. — Я протянул руку. — Я Макс Мортон.

Она посмотрела на мою руку, потом осторожно пожала. Безусловно, считала, что я и мой ресторан представляют собой опасность для ее здоровья.

— Хотите чашечку кофе? — спросил я.

— Нет-нет, благодарю. — В голосе явственно слышались панические нотки.

— Мисс Хардинг, — я улыбнулся, — мой кофе абсолютно безвреден, уверяю вас. Возможно, вы хо­тите взглянуть на кухню, чтобы убедиться, что грязи там нет? Я готов в этом поклясться, но не прошу ве­рить мне на слово. Спросите у местных властей. Они проверяли мою кухню в понедельник, и ин­спектор сказал, что более чистой он не видел за всю свою жизнь. — Конечно, я чуть преувеличивал, но что с того?

Полностью я ее не убедил, но, пусть с неохотой, она согласилась взглянуть на кухню ресторана.

— Вы привезли фотографа? — спросил я, откры­вая дверь, ведущую из обеденного зала на кухню.

— Нет. Все разъехались на задания, но я взяла с собой фотоаппарат. Нынче все наши репортеры но­сят с собой цифровые фотоаппараты. Если они де­лают достаточно много снимков, один обычно го­дится для того, чтобы пойти в печать.

Она с интересом оглядывалась, проходя мимо длинного сервировочного стола, на котором разло­женные по тарелкам блюда стояли под инфракрас­ными лампами, чтобы не остыть, дожидаясь, пока официанты унесут их в обеденный зал. Свободную руку мисс Хардинг держала около лица, словно боя­лась, что заразится неизлечимой болезнью, если к чему-то прикоснется.

«Дорогая моя, — подумал я, — вас придется убеж­дать дольше, чем я предполагал».

— Здесь встречаются кухня и обеденный зал, — объяснил я. — Кухонный персонал находится по од­ну сторону этого стола, официанты — по другую.

Она кивнула.

— Может, сделаете фотографию? — предложил я.

— Нет. Еще успею. Прежде всего мне хочется поговорить с вами о взрыве.

— Хорошо, — кивнул я. — Мы поговорим, но сначала я выпью кофе. — Я мог бы приготовить ко­фе и в баре, но мне хотелось показать ей кухню, пусть она и не соглашалась сфотографировать ее.

Мы прошли к дальней стене, где я и поставил ко­феварку, которая обычно стояла в обеденном зале.

— Точно не хотите чашечку? Кофе только что сварили.

Несколько мгновений она оглядывала сверкаю­щие поверхности из нержавеющей стали. Такие чис­тые, что она могла бы накраситься, смотрясь в лю­бую из них, как в зеркало. Даже плиты и те блесте­ли. Я заметил, что она начала расслабляться.

Протянул ей кружку дымящегося кофе.

— Молоко, сахар?

— Немного молока. Благодарю.

Я улыбнулся. Первый раунд остался за Мортоном.

— Все это новое? — Она поставила брифкейс на пол, взяла кружку.

— Нет. Этой кухне шесть лет, хотя вон ту пли­ту, — я указал на крайнюю, — добавили два года то­му назад, чтобы хоть немного облегчить жизнь.

— Но все так блестит.

— Должно блестеть, чтобы инспектор не закрыл кухню. В большинстве домашних кухонь не разре­шили бы готовить еду для ресторана. Сказали бы, что там слишком много грязи и жира. Когда вы про­тирали пол под вашим холодильником? — Я указал на кухонный холодильник, в котором мы держали только курятину.

Мисс Хардинг пожала плечами:

— Не припомню.

И второй раунд остался за Мортоном.

— Пол под этим холодильником протирали вче­ра. И протрут сегодня. Собственно, протирают каж­дый день, за исключением воскресенья.

— Почему не в воскресенье?

— У моего уборщика выходной. — Я не сказал ей, что пол протирал сам, а вечером в воскресенье никогда не работал. Оставлял кухню на Карла и шел отдыхать после суетливого воскресного ленча.

Она еще больше расслабилась, даже положила руку на поверхность разделочного стола.

— Если все так чисто, каким образом вам уда­лось отравить столь много людей и почему вашу кухню закрыли на обеззараживание?

Третий раунд Хардинг оставила за собой.

— Прежде всего, еда здесь не готовилась. Для званого обеда на территории ипподрома поставили временную кухню. Но чистота в ней поддерживалась такая же, как и здесь.

— Но такого быть не могло. — Я промолчал. Она продолжала напирать: — Тогда почему все гости от­равились?

Я решил пока не упоминать про загадочную фа­соль, поэтому ничего не сказал и лишь пожал пле­чами.

— Неужели вы не знаете? — В ее голосе слыша­лось неподдельное удивление. — Вы отравили две­сти пятьдесят человек и не знаете как? — Она зака­тила глаза. И четвертый раунд остался за Хардинг, так что счет сравнялся.