Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— Разумеется, нет, — ответил я, подумав: а не винят ли Уитворты в смерти Луизы ее работу? Ре­шил, что надо бы мне их навестить. Тем более по-хорошему это следовало сделать.

— Ты знаешь, когда похороны? — спросил я.

— В пятницу, в половине третьего. В крематории Кембриджа.

«Черт, — подумал я, — придется менять время встречи с Марком».

— Ясно. В пятницу мы работать не будем. У вас всех выходной, чтобы пойти на похороны, если за­хотите. Я там буду. — Пауза. — Что-нибудь еще? — Все молчали. — Тогда за работу.

В этот день мы подали только четыре ленча, для двух пар, которые завернули в ресторан, проходя мимо. Все шесть заказанных столиков остались пус­тыми, и во время ленча позвонили еще три челове­ка, чтобы сказать, что вечером они не придут. В итоге вместо полного зала на обед собирались прийти только двадцать четыре человека, и я очень сомневался, что увижу их сегодня.

Во второй половине дня я какое-то время обзва­нивал клиентов, заказавших столик на пятницу, что­бы сказать, что работать мы не будем, и объяснить почему. Большинство отвечало, что они и так бы не пришли, и только двое бестактно назвали причину отказа: они слышали, что в «Торбе» могут отравить. В какой-то момент, набрав номер, я вдруг осознал, что звоню Дженнингсам. Уже собрался положить трубку, когда услышал голос Нейла.

— Алло. Это Нейл Дженнингс. — Говорил он медленно, каждое слово давалось с трудом.

— Добрый день, Нейл. Это Макс Мортон из «Торбы».

— Да, да. Добрый день, Макс.

— Нейл, примите мои соболезнования. Это ужасная трагедия.

— Да.

Последовала неловкая пауза. Я не знал, что и сказать.

— Я видел вашу жену на скачках в субботу. За ленчем.

— Правда. — Он словно думал о другом.

— Да. Я готовил ленч.

— Вы ведь не отравили ее, так? — Я не знал, шу­тит он или нет.

— Нет, — ответил я. — Не отравил.

— Разумеется, нет.

— Когда похороны, Нейл? Я хотел бы прийти.

— В пятницу, — ответил он, — в одиннадцать. В церкви Госпожи нашей и святой Этельдреды [11] Святая Этельдреда — покровительница Кембриджского университета и тех, кто страдает болезнями шеи и горла. Родилась и жила в Суффолке в VII веке. .

Я и не подозревал, что они — католики, но, с другой стороны, надо ли мне было это знать?

— Я постараюсь прийти.

— Хорошо. — Последовала еще одна долгая паузa. Я уж собрался попрощаться и положить трубку, когда услышал: — Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

— Извините?

— Если бы вы не отравили меня в пятницу вече­ром, в субботу я бы сидел в ложе рядом с моей Эли­забет.

Я так и не понял, доволен он тем, что не сидел, или нет.

Среда выдалась теплой и солнечной. Как прави­ло, я сплю с раздвинутыми шторами, чтобы просы­паться вместе с восходом солнца. Однако в течение нескольких недель до и после летнего солнцестоя­ния я стараюсь их задергивать, чтобы яркий свет, вливающийся в выходящие на восток окна моей спальни, не вырывал меня слишком рано из объя­тий сна. Я выругал себя за то, что прошлым вечером забыл это сделать, так что солнечные лучи пробра­лись сквозь закрытые глаза в мой еще спящий мозг уже в четверть шестого. Впервые за неделю я спал крепко и без кошмаров. Но только до четверти шес­того.

Как я и боялся, вечер вторника для ресторана обернулся катастрофой. Занятыми оказались пять столиков, и один из них — случайной компанией, которая не могла поверить своей удаче: для них у нас нашелся столик. Собственно, мы могли предло­жить им на выбор любой из двадцати. Кухня работа­ла, как при замедленной съемке. Может, мне следо­вало этому радоваться после безумной суеты послед­них дней, но настроение у меня только ухудшилось, и я почувствовал нарастающую тревогу сотрудников. Отсутствие посетителей они тоже не считали благом. Волновались о своем будущем, работе. Как и я.

Освеженный крепким сном и душем, я решил предпринять какие-то меры, чтобы вытащить ресто­ран из той ямы, в которую он вдруг провалился. Не желал сидеть и смотреть, как медленно умирает при­быльный бизнес. Что требовалось ресторану, так это позитивные новости. Я подумал о том, чтобы похо­дить по Высокой улице Ньюмаркета с рекламными плакатами на спине и груди, надписи на которых ут­верждали бы, что Сократ в «Торбе» был бы в полной безопасности: болиголов там не подавали. Вместо этого нашел в справочнике телефон «Кембридж ивнинг ньюс». Пресса могла как топить, так и спасать.

Я исходил из того, что редакция вечерней газеты должна начинать работу рано, и позвонил туда без четверти восемь, сидя на кровати в махровом халате. Мне пришлось подождать, пока трубку наконец не взяла мисс Хардинг, редактор отдела новостей.