Всеволод Иванов - Голубые пески

- Ты, Васелий, к просфирне зачем?..

- В армии тебе надо служить, а не лодырничать.

Пимных прикрыл губы ладонью - нос у него длинный и тонкий, точно палец. Ладонь - в тине, да и весь он из какой-то далекой и неживой тины. Гнилой гноистый голос:

- Грыжа с рожденья двадцать пять лет идет. Кабы не грыжа, гонялись бы за мной казаки, как за тобой, никаких... А я по бабам пошел, это легче.

В этих низеньких, с полом, проскобленным до-желта, комнатках, надо бы ходить медленно, чинно и глубоко кланяясь. Подоконники - сплошь горшки с цветами: герань, фуксия, малиновый кюшон. Плетеные стулья и половики-дорожки плетеные, цветного тряпья.

Просфирня - Елена Алексеевна и дочь у ней - Ира, Ирина Яковлевна. Брови у них густые, черные, поповские и голос молочный, белый. Этим молочным голосом говорила Ира в веснущатое лицо Запуса:

- С медом кушайте.

Запус весело водил ладонью по теплому блюдечку:

- Благодарствую.

Дальше Елена Алексеевна, почему-то строго глядя на дочь, спросила: "долго ли продолжится междоусобица?". Запус ответил, что долго. Елена Алексеевна хотела спросить об'яснений, а потом, будто невзначай, - про сына Марка. Но смолчала. Запус тоже молчал, хоть и лежала у него в кармане френча маленькая бумажка о Марке и о другом.

Сказал же про волка и Пимных.

- Никола-то? - жалобно протянула Елена Алексеевна, - какой он ловец, он все насчет чужого больше... Только слова он такие нашел, что прощают ему за них. Один, ведь, он...

- Какие слова?..

Тогда Елена Алексеевна достала из ящика толстую книгу рукописного дела с раскрашенными рисунками. Запус, чуть касаясь плеча Иры, наклонился над книгой:

- Апокалипсис, - сказала Ира, слабо улыбаясь, - из скитов. Двести лет назад писан. Здесь все об'яснено, даже нонешнее...

Елена Алексеевна рассказывала про узенькие рисуночки: желтые огни, похожие на пальмы; архистратигов, разрезающих дома и землю, как ножом булки. Запусу понравилось - розоватая краска рисунков похожа на кожу этих женщин. Он пощупал краску пальцем - атласистая и теплая.

Ира взглянула на его волосы, улыбнулась и быстро, так что мелькнули из-под оборки крепкие босые икры, выбежала. Просфирня утерла слезы, проговорив жалобно:

- Теперь так не умеют.

Запусу стало скучно смотреть рисунки. Он поиграл с котенком кистью скатерти, огляделся, согнал мух с меда. Торопливо пожав руку просфирне, выбежал.

Елена Алексеевна выглянула на него в окно. Плаксиво крикнула дочери в сени:

- Убирай чашки, расселась!.. Мука мне с вами - зачем его дьявол притащил к нам? Ты что ли с ним думаешь?

- Нужен он мне.

В широкой ограде фермы Павлодарской сельско-хозяйственной школы жили матросы и красногвардейцы, бежавшие от казачьих поселков. Посредине ограды, мальчишка в дабовых штанах и учительской фуражке варил в огромном котле-казане баранину.

На плоской саманной крыше, между трех пулеметов, спали в повалку красногвардейцы. Матрос Егорко Топошин сидел на краю крыши, свесив ноги, - медленно доставал из кармана штанов просо. С ладони сыпал его в дуло револьвера, а из револьвера, махнув, рассыпал просто по песку.

Мальчишка у казана радостно взвизгивал, указывая на кур:

- А-а-ах, ки-икимо-ора-а!..

Матрос взглянул на Запуса и, вытирая рукавом потные уши, протяжно сказал:

- Военное курье будет, пороху нажрется. Мы их вместо почтовых голубей... Отобрал?

- Нет.

Матрос протянул низко и недовольно:

- Ну-у-у?..

Хлопнул себя по ляжке и тяжело спрыгнул. Мягко треща крыльями, разбежались по двору курицы. Мальчишка, подкинув дров, подбежал к матросу и, запрокинув голову, радостно глядел ему в подбородок.

- Пошто?

- Жалко, - поднимаясь на одной ноге, сказал Запус.

Матрос укоризненно посмотрел на его ногу.

- Ну-у-у!.. Врешь, поди. Девку что ли жалко?

- Обоих.

- И старуху? Хм, чудно. Что ж контрецюнеров жалеть. Дай-ка бумагу.

Он сунул бумагу в карманы широких выпачканных дегтем штанов и, точно нарочно ступая с тяжелым стуком, пошел к воротам.

- Ты бы дозоры об'ехал, - сказал он, не оборачиваясь.

Мальчишка с сожалением посмотрел Топошину в спину.

- Дяденька, он куды?

- По делам.

Запус схватил мальчишку за плечи и повалил. Мальчишка кувыркался, орал, кидал песок в глаза Запуса:

- Пу-усти, чорт, пу-усти, говорят. Шти сплывут.

Вырвался и бросился бежать, размахивая руками:

- Что, догнал? что, догнал? Бу-уржуй!..

И когда Запус сидел в комнате, мальчишка стукнул ложкой по казану и, сплевывая, сказал:

- Виселые, халипы.