Любовь Романова - Шутник

Нажав на отбой, Влад посмотрел на притихшего за ворохом тряпья отца Власа.

— Показывай, куда копию сохранил. — Он ни на секунду не поверил, что любопытный проповедник не нашел способа познакомиться с содержимым флэшки. Если уж Перепутько разорвал упаковку службы доставки — картонный оранжевый пакет на полу не оставлял в этом никаких сомнений, то и с бумажным конвертом не стал церемониться. Искусство аккуратно вскрывать письма над струей пара большинство людей освоило еще в детстве.

— Я же сказал…

— У тебя есть два варианта, — повторил Влад сработавший ранее прием. — Ты показываешь мне, где лежит копия, и я ее спокойно удаляю, или жесткий диск будет начисто отформатирован. У тебя же на нем ничего важного нет?

Отец Влас, молча, щелкнул мышкой, открывая папку в которой висел скопированный файл. Влад собственноручно удалил его, потом подумал немного и запустил полное форматирование диска.

На этот раз лезть через кирпичную ограду не пришлось. Домофон протяжно запел, пропуская Влада на знакомую дорожку из красных и желтых ромбов. Около двери, зябко кутаясь под весенним ветром в полосатое серо-голубое пончо, стояла Лена. Рядом, перебирая короткими лапами, суетилась рыжая Такса. Увидев Влада, она скользнула каштановым удавом на дорожку и закрутилась, выписывая своим гибким телом кренделя, вокруг его ног.

Бывшая одноклассница радостно улыбнулась, и Влад замер, пораженный произошедшей в ней перемене. Вместо внезапно состарившейся на добрый десяток лет женщины, которую он оставил здесь сегодня утром, его встретила молодая мать двух здоровых мальчишек и счастливая жена надежного мужа. Ее глаза сияли, словно в них отражалось ночное небо над экватором. На щеках играли ямочки, нагонявшие мысли о юных гимназистках. Легким видением из школьного прошлого она сбежала по ступенькам и чмокнула Влада в больную щеку.

— Ой, прости! — испугалась Ленка, заметив, как он поморщился, — Есть будешь?

— Спрашиваешь!

Попытка вспомнить, когда он ел в последний раз, дала неожиданный результат. Как ни крути, а выходило, что вчера днем. Даже утром. Поэтому соблазнительный запах, гулявший по коридорам Ленкиного дома, вызвал у Влада легкое умопомрачение.

Способность соображать вернулась к нему только после того, как пара котлет и гора спагетти перекочевали из тарелки в желудок. Потягивая чай с чабрецом, и, чувствуя себя обновленным человеком, он снова задумался о Ленкиной метаморфозе.

— Скажи честно, что с тобой случилось?

— Когда?

— Сегодня. Пока меня не было. Ты выглядишь такой… счастливой что ли.

Пермякова налила себе чаю в большую кружку с надписью «Счастье — это когда тебя понимают» и села за стол напротив Влада.

— Мне кажется, я вылечилась.

— От чего?

— От своих страхов. Понимаешь, сегодня, лежа в этом дурацком ящике, я встретила то, чего боялась всю жизнь. Свою смерть. Встретила и меня отпустило. Совсем. Не знаю, кто все это подстроил, но я ему ужасно благодарна. Он сделал для меня больше, чем три психолога вместе взятых. Влад, только ты не смейся…

— Клянусь.

— Мне кажется, это все Лева.

— Что Лева?

— Ну, Лева устроил мои «похороны». Не знаю, как он это сделал…

— Лена, ты в порядке? Это ты устроила Левины похороны, а потом — поминки. Два дня назад. Помнишь?

— Влад, ну пожалуйста, поверь. Гирин снова написал мне письмо и рассказал, что на Западе есть такой способ лечения моей фобии. Человека кладут в гроб и, как будто, хоронят его. Он переживает смерть, перестает ее бояться, и болезнь отпускает. Кажется, это называется танатотерапия. Только вот умирать понарошку — это одно, а взаправду, как я сегодня — совсем другое. То, на что участникам психологических тренингов нужны месяцы, я пережила за час, пока ждала тебя…

Лену перебил зычный голос красной «Нивы» Влада.

— Алиса приехала! — сказали они в унисон.

Автоматические ворота разошлись в стороны, подчиняясь миниатюрному пульту в руках Пермяковой, и на ее участок лихо вкатила Алиса за рулем красной «Нивы».

— Ох, и музыкальная у тебя девушка! Всю дорогу серенады мне распевала! — засмеялась Агапова, открывая дверь.

Прежде чем выйти, она сбросила на землю две лодочки на высоченном каблуке, изящным, как балетный пируэт движением, опустила в них узкие лодыжки и встала.