Том Клэнси - Реальная угроза

Ужин прошел спокойно. Как он и ожидал, вино оказалось превосходным, а вот мясо было пережарено, и овощи не показались вкусными. Вашингтон как город ресторанов, подумал Кортес, явно переоценивают. При выходе он просто взял кейс своего партнера и направился к автомобилю. К отелю он ехал не спеша и через двадцать минут остановился у входа. Затем несколько часов он изучал документы. На этого человека можно положиться, решил Кортес, и он заслуживает похвалы. Каждый из четырех кандидатов выглядел весьма многообещающе.

Завтра следует приняться за вербовку.

7. Известное и неизвестное

Как и обещал Джулио, на то. чтобы привыкнуть к высоте, потребовалась неделя. Чавез снял с плеч лямки рюкзака. Это еще была не полная нагрузка, всего двадцать пять фунтов, но программа подготовки предусматривала постепенность. Это вполне устраивало сержанта, который все еще тяжело дышал после восьмимильной пробежки. У него побаливали плечи, как обычно, гудели ноги, но вокруг уже не было слышно, чтобы кого-то рвало, и больше никто не отставал. Раздавались лишь обычное ворчание и ругательства.

- Знаешь, на этот раз совсем неплохо. - Джулио даже не задыхался. - Однако мое мнение не изменилось - лучше всего тренироваться в постели с женщиной.

- Да, в этом ты прав, - кивнул Чавез и засмеялся. - В работу включаются именно те группы мышц, которые обычно бездействуют, как говорят специалисты по прерыванию в невесомости.

Самым большим достоинством лагеря была пища. Для питания в поле им выдавали МГУ-пакеты - "мясо, готовое к употреблению", ничуть не оправдывающее столь пышное название, - зато завтрак и ужин были отлично приготовлены, и можно было даже выбирать из меню. В лагере была огромная кухня. Чавез неизменно заказывал фрукты, стараясь взять блюдо побольше, но все-таки не переходя границу, за которой на него станут смотреть с удивлением; свежие фрукты он щедро посыпал сахарным песком, чтобы создать в организме запас энергии, и пил крепкий армейский кофе, так как кофеин, содержащийся в нем, всегда давал дополнительный заряд бодрости по утрам. Он с удовольствием навалился на глубокую миску, полную нарезанных грейпфрутов, апельсинов и всяких других плодов, пока его партнеры по столу пожирали яичницу с беконом, залитую жиром. Очистив миску, Чавез встал в очередь за мясом с овощами. Он слышал, что углеводы тоже создают запас энергии, и теперь, когда он уже почти привык к высоте, жирный завтрак его уже не очень беспокоил.

Все шло хорошо. Работать здесь приходилось как следует, но все соответствовало уставу, без всяких глупостей. Каждый из сорока был высоким профессионалом, и с ними обращались как с профессионалами. Тратить силы на тщательную заправку постелей не приходилось; сержанты давно к этому привыкли, так что, если, уголок одеяла не был правильно подвернут, взгляда соседа было достаточно, чтобы исправить положение без всякого крика со стороны офицеров. Они были молодыми мужчинами, серьезно относящимися к своей работе, и все-таки среди них царили и веселье, и дух приключений. Никто еще не знал, ради чего они готовятся. Не обошлось без предположений и догадок, перешептывания, постепенно переходящего в симфонию храпа по вечерам, после того как достигали соглашения по некоторым самым невероятным точкам зрения.

Хотя Чавез не был образованным человеком, он был неглуп. Он почему-то понимал, что все высказанные предположения не соответствуют истине. Война в Афганистане закончилась; туда их не пошлют. К тому же все до единого говорили здесь по-испански, как на родном языке. Он размышлял над этой проблемой, набив рот нарезанными киви, - еще неделю назад он даже не подозревал, что существует такое удовольствие. Значительная высота лагеря... их готовили здесь, в горах, совсем не ради забавы. Значит, Куба и Панама не в счет. Может быть, Никарагуа? Есть ли там высокие горы? В Мексике и других странах Центральной Америки тоже немало гор. Все до единого здесь были сержантами. Каждому приходилось командовать отделением и пройти подготовку - того или иного рода. Каждый из них принадлежал к легкой пехоте. Может быть, их пошлют на какое-нибудь специальное тренировочное задание, готовить других легких пехотинцев? Это значило, что операция связана с борьбой против партизан. Разумеется, в каждой стране к югу от Рио-Гранде действовали партизаны или иные подпольные формирования. Их появление было результатом несправедливых действий правительств, экономических проблем, однако для Чавеза все объяснялось намного проще и конкретнее - эти страны катились в пропасть. Он убедился в этом во время пребывания со своим батальоном в Гондурасе и Панаме. Местные города выглядели грязными - даже баррио, где он вырос, казалось по сравнению с ними земным раем. Что касается полиции - он никогда не восхищался полицией Лос-Анджелеса, но полиция в этих странах не шла ни в какое сравнение с нею. Однако к здешним военным он относился с еще большим презрением. Толпы ленивых громил, они мало отличались от уличных банд, если не считать того обстоятельства, что у всех было одинаковое оружие (банды Лос-Анджелеса предпочитали индивидуальный выбор стволов). Умение владеть оружием было примерно на том же уровне. Да и требуется ли особое умение солдату, чтобы ударить прикладом какого-нибудь беднягу? Что касается офицеров, то такие, которых можно было бы сравнить с лейтенантом Джексоном, ему не встречались: ведь Джексон совершал пробежки наравне со своими солдатами и не боялся ни испачкаться в грязи, ни пропотеть до вони, как и подобает настоящему пехотинцу. Однако больше всего Чавез презирал тамошних сержантов. В Корее ирландец сержант Макдевитт открыл Чавезу глаза: гордость заключается в мастерстве и профессионализме. И если уж говорить по существу, заслуженная гордость - это все, что нужно мужчине. Именно гордость заставляла его бежать вперед, не допускала, чтобы он отстал, сдался во время этих проклятых пробежек по горным склонам. Нельзя подвести своих товарищей. Нельзя, чтобы они заметили, что ты не то, чем хочешь казаться. Короче говоря, это было все то, чему он научился в армии, и Чавез знал, что то же самое относится ко всем остальным присутствующим в этом зале. Таким образом, их готовили для того, чтобы они сумели готовить других овладеть своей специальностью. Таким образом, это была достаточно обычная армейская операция. По той или иной причине возможно, политической, но Чавез не любил связываться с политикой; к тому же в ней, по его мнению, было мало смысла и ее трудно было понять - эта операция являлась секретной. Он был достаточно умен, чтобы сообразить - раз ведутся такие тайные приготовления, значит, операция связана с ЦРУ. Тут он оказался прав, хотя и ошибался в характере операции.