Андрис Колбергс - Ночью в дождь

Спулга ликовала.

- Надо подвинуть цветы, я расставлю бутылки, - сказал Виктор.

Как всегда, стали спорить и обсуждать, убирать цветы со стола или нет, и, как всегда, одержали верх те, кто утверждал, что на буфете они будут выглядеть еще красивее.

Профессор направился в кабинет, но на пороге остановился и переспросил, не желает ли все же кто-нибудь коньяка.

- Мне водки, как обычно, - сказал Агафонович, и Алп тут же присоединился: - Водки, чистой водки.

- А нам с Кариной чего-нибудь сладенького, - Спулга растянула в улыбке свои густо накрашенные губы.

- А молодежь?

- Молодежь будет примерной, - твердо сказал Алп. - Нечего приобщаться раньше времени.

- Не могло бы старшее поколение, мэм, показать нам пример, как отвыкать? - недовольно и в то же время язвительно спросил Наурис.

- Ты в самом деле хочешь выпить? - спросила Спулга.

- Просто я не желаю, чтобы за меня решали другие.

Наступила неловкая тишина, которую, к счастью, прервало появление профессора. Он нес высокую конусообразную бутылку с белой этикеткой.

- Что это за марка? - воскликнул Алп, изобразив повышенный интерес, чтобы скорее замять конфликт с Наурисом.

- Западногерманская водка.

- "Граф Кеглевич", - прочел Илгонис на этикетке.

- Бутылка словно хотела проглотить яблоко, но оно застряло в горлышке, - сказал Агафонович, разглядывая круглое расширение в верхней части конуса.

- Я даже не знаю, кого благодарить за такой презент, - стал рассказывать профессор, наполняя рюмки. - Весной... Ранней весной... Внизу у гардеробщицы для меня оставили корзину с цветами, а среди цветов сидят три графа Кеглевича с белыми головками. На карточке - пожелание всего наилучшего и неразборчивая подпись. - И тут ему внезапно вспомнилась его собственная рука, на которую он смотрел как бы со стороны, как она, белая, холеная, нервно роется в вещевом ящичке "Волги". Как, наконец, нащупав бутылку "Графа Кеглевича", хватает ее за горлышко, словно противотанковую гранату, и протягивает: "Возьмите же! Это водка... Хорошая водка... Возьмите!.." - Дорогие гости, эти подарки - для меня самые приятные, в таких случаях я знаю, что кого-то снова удалось спасти от когтей Костлявой.

- На одни подарки не проживешь, - вздохнув, сказал Наурис и продолжал есть, не поднимая глаз от тарелки.

Снова наступила напряженная тишина, Наркевич побледнел, но сдержался и ничего не ответил сыну.

- Спулга, за твое здоровье!

- Мы, мэм, пошли, - выпив по полстакана пепси-колы, Наурис и Илгонис встали из-за стола одновременно.

- В кухне на холодильнике лежит мой кошелек, возьми пару рублей, разрешила Спулга.

- Где вы намерены разгуливать? - строго спросил Алп.

- Маршрут еще не известен, - пожал плечами Илгонис.

- По мне - можешь идти куда угодно, но если я услышу, что тебя видели вместе с Винартом, так и знай - спущу штаны и так выдеру, как... как... - Алп не мог найти достаточно эффектного сравнения.

- А если я его встречу на улице случайно?

- Повернись и ступай прочь! Ни тебе, ни Наурису не о чем с ним разговаривать.

Агафонович попросил слово для тоста. Где только он их наслушался? Может, сам придумывал? Его тосты всегда были длинные и возвышенные, как настоящие грузинские, с новеллистическими концовками. Грузины заскулили бы от зависти, узнав, какие знатоки есть в этой монополизированной кавказцами области за пределами их территории и народа. А может, все же сочинял сам? Дома. Перед тем как отправиться в гости. К тостам он относился не так, как другие, - для него тосты были профессиональной необходимостью, так же, как приглашения гостей в финские бани и рестораны. Кроме того, он обладал умением вливать в себя огромное количество алкоголя и при этом сохранять ясность мышления, задабривать злейших секретарш, делая мелкие, но интересные подарки, и на пятый раз все же проникнуть в кабинет, после того как четыре раза не был допущен. Тосты давали ему возможность громко выразить восхищение, засвидетельствовать почтение, превознести ум - ведь возможности тостов практически неисчерпаемы, надо только уметь их использовать: встретившись с нужным человеком в следующий раз, уже можешь подойти к нему с распростертыми объятиями и с самой солнечной улыбкой из своего арсенала: ведь после невероятно долгого перерыва ты снова встретился со своим единственным, самым лучшим другом: "Дорогой Федор Федорович! Как здоровье? Как семья?" Изобрести новую таблицу умножения - сущий пустяк, а вот попробуй добейся, чтобы пересмотрели фонды и утвердили лимиты!