Андрис Колбергс - Ночью в дождь

- Сижу осенними вечерами... Так тоскливо-тоскливо... Открывается дверь... Хоть бы вор зашел! Нет, сквозняк...

Грунскому не составляло никакого труда сесть Цепсу на шею. Конечно, он был воплощением зла, но славный простак, верно, считал его гораздо меньшим злом, чем одиночество. А деспот, поняв свое преимущество, становился все наглее. Что же в таком случае произошло между ними, если Цепс решился на столь отчаянный шаг?

Это один из тех редких случаев, когда невольно начинаешь думать: в колонии ему будет лучше.

Серый, сгорбленный, мешки под глазами, руки, зажатые между колен, почти касаются пола. Вдруг он вскакивает и распрямляется.

- Вспомнил!

- Что вы вспомнили?

- Графа...

- Грунского.

- Товарища Грунского ждала машина.

- Где?

- На большой дороге в Садах. Легковая машина!

Мне хочется сказать ему: послушай, это уже нечестно, мы тебе не сделали ничего плохого, зачем же ты стараешься нам насолить? Ведь все, что ты сказал, нам придется проверять - снова от темна до темна бродить от будки к будке, расспрашивать, разыскивать! Целыми днями! Может быть, даже целую неделю. И только потому, что тебе взбрело в голову выпалить фразу, которая так или иначе тебя не спасет. Можешь увиливать как хочешь, но факты все равно накапливаются - от них никуда не денешься. В конце концов мы докажем, что никакой машины там вовсе не было, а неделя уйдет. Но если хочешь - пожалуйста! Нам за это деньги платят!

- Значит, окончательно пропавшая память вернулась? - спрашиваю.

- Да, да. Я помню очень ясно!

"Вот глупец, как будто это его спасет!"

- Запиши кратко, - приказываю Ивару. - Теперь ночью ничего не проверишь, подождем до утра.

Сам я заполняю бланк о задержании Петериса Цепса. Он, как предусмотрено законом, будет спать на нарах, а где будем спать мы с Иваром - еще неизвестно.

Глава XI

Кухня выглядела как поле битвы. Карине пришло в голову такое сравнение, когда она увидела, как Спулга мечется между холодильниками, не в состоянии сообразить, где что стоит, куда чего добавить и что подавать на стол.

- Ноги моей у нее больше не будет, - негодовала Спулга чуть не плача. Для Спулги любое торжество - нечто священное и благородное, и до сих пор она ничего в таких случаях не делала наспех. - Я же предварительно договорилась с ней. "Пожалуйста, мадам! - Спулга передразнила парикмахершу. - Можете приходить в любое время!" А когда эта торговка рыбой перед моим носом плюхнулась в кресло, я от неожиданности потеряла дар речи. Рот закрылся, и все тут. Стою как немая и таращу глаза. А эта уже накручивает на бигуди: "Как тебе, Фридочка, так или вот так? Извините, мадам, вас я сразу после нее..." Мне бы развернуться и уйти, но деваться-то некуда. Осталась бы без прически в свой праздник. Безвыходная ситуация.

- А ты стань заведующей рыбным магазином, тогда заместительницу сможешь опередить, - усмехнулась Карина. - Успокойся, нечего волноваться!

- Ты смеешься, а я просто киплю от злости. Уж она-то не может упрекнуть меня в скупости. Кроме того, в прошлом году я выхлопотала ее сестре место в больнице.

- Помню, помню. Через меня ты все и устроила.

- Какой стыд! Гости в сборе, а за стол не сесть.

- Не переживай, именинница, они даже не замечают нашего отсутствия, им есть о чем поболтать. Ты только послушай, как мой Алп работает языком. - Карина густо посыпала корицей куриный салат; из гостиной действительно доносился громкий голос Алпа. Он, конечно, опять рассказывал об охоте. Как на одном загоне убил двух лосей - первый шел краем болота, и за густыми сосенками его было почти не видно, но, присмотревшись, Алп прицелился, нажал на спусковой крючок, и зверь упал, ломая ветки. Как дергался в агонии, взрывая длинными ногами мох.

- А другой - точно по тем же следам! Самец! Самец осторожнее, никогда не побежит первым. Идет медленно, оглядывается, через кусты тоже пробирается тихо, как негритянский партизан. А я так же тихонько навстречу: никуда ты, братец, не денешься, все равно выйдешь на тропу. Мы потом вымеряли - восемьдесят четыре шага. Прямо в холку. Большой лось, на рогах четыре ответвления, только один рог не очень красивой формы, а то потянул бы на бронзовый приз.

- Я вот что думаю, товарищ Алп, - заговорил Эдуард Агафонович, - вам надо менять профиль. Зачем вам директорствовать на предприятии, где делают всякие жестянки? Вас надо перевести директором на мясокомбинат. Вы один настреляете для колбас этих... как их... оленей?..

- Лосей.

- Сначала пропустим по рюмочке за те закуски, которых нам никак не дождаться, - провозгласил Виктор.