Олег Рой - Тайный шифр художника

– Мне хотелось бы побольше узнать о той зондеркоманде, что стояла в Тихвине. Я так понимаю, их там же всех и положили, причем свои же? Ну а кого не положили, расформировали и на фронт отправили?

– Тоже мне, бином Ньютона, – весело отозвался Артем. – Мне даже рыться не надо, чтобы где-то чего-то отыскать, я и так знаю. Хочешь – записывай, хочешь – запоминай. Зондеркоманда называлась Die Rasiermesser, то есть опасная бритва. Знаешь, что такое зондеркоманда?

– Да кто ж не знает? – удивился я. – Воинская часть СС.

– Эх ты, штафирка, – снисходительно хмыкнул Артем. – Зондеркоманда – это вроде как у нас дисбат. Туда сгоняли всякую шваль – зэков, всяких неблагонадежных, фольксдойче и так далее. Но это было в самом начале. Потом в зондеркоманды стали набирать коллаборационистов.

– Кого? – не понял я.

– Предателей, – объяснил Артем. – Соглашателей гитлеровских, приспешников из оккупированных территорий. Набрали шушеры со всей Европы, от Португалии до, из песни слова не выкинешь, наших, если можно их так назвать. Так вот, интересующая тебя зондеркоманда как раз была из таких условно наших, из прибалтов.

– А командира их как звали? – на всякий случай уточнил я.

– Вот этого не скажу, – признал Артем. – Знаю, что был он в неплохих чинах, гауптман или что-то вроде. Зато могу рассказать тебе про эту зондеркоманду такую историю, что ахнешь…

– Про Ильзу Кох, что ли? – невиннейшим голосом переспросил я.

– У-у, так ты уже знаешь, – протянул он. – Интересно, от кого бы это?

– Да так, с монахом одним поговорил.

– Ты что, аж в Тихвин, что ли, мотался? – удивился Артем. – Как там отец Василий?

– Отдал Богу душу, – вздохнул я.

– Царство ему небесное, крепкий был старик… – печально проговорил Артем после паузы. – Ох, жаль-то его как… Так с кем же ты тогда общался?

– С отцом Тихоном, – честно ответил я.

Артема это отчего-то восхитило:

– Ух ты! С Нелюдимым!.. Ты не психолог, часом? Или, может, из органов? – добавил он с подозрением. – Чтобы отца Тихона разговорить, надо быть… ну я даже не знаю кем…

– Странно… Мне он не показался таким уж нелюдимым, – сообщил я. – Хороший дядька.

– Раньше он всех сторонился, – объяснил Артем. – Даже за столом с нами почти никогда не сидел, а уж в бане мыться наотрез отказывался.

Я усмехнулся: у отца Тихона была как минимум одна внушительная причина избегать общей бани. Та, что украшала его спину. Кстати, о татуировках…

– Ты про лампу-то знаешь? – спросил я. Хотя, если он собрался мне рассказывать про Ильзу Кох…

– Кто ж про нее не знает! – воскликнул Артем. – Отец Василий нам про нее такие страсти рассказал, я пару ночей спать не мог. Еще совсем зеленым тогда был.

– Что за страсти? – удивился я.

– Ну отец Василий говорил, что материал для лампы с живого человека брали. Без всякого наркоза, разумеется. Этот гауптман хренов вроде как до войны врачом был, хирургом. И вроде даже неплохим. А как к СС прибился, так и полезло наружу, что хирургия для него – не инструмент спасения, а возможность резать живое тело. Причем использовать он при этом предпочитал не скальпели и ланцеты, а самую простую опасную бритву с костяной рукоятью. Потому и зондеркоманда его так называлась.

– Слушай, Артем… Ты же помнишь, что на коже, ну, из которой эта лампа сделана, была татуировка?

– Помню, конечно. Такое разве забудешь? Да и рисунок очень своеобразный. Линкор «Октябрьская революция», а сквозь него словно детское личико глядит…

– А ты не помнишь, рассказывал ли отец Василий что-нибудь об этой татуировке? Например, кто ее делал, почему именно такую?

Мой собеседник некоторое время помолчал.

– Нет, пожалуй, ничего такого он не рассказывал, – с явным огорчением произнес, наконец, он. – Ну то есть он говорил, что среди его товарищей-матросов был кто-то, кто хорошо рисовал. Они вместе в плен попали, то есть во время того самого десанта. Но это все. Имени не упоминал.

– Жаль, – посетовал я. – Дружище, а ты сможешь хотя бы найти мне фамилию того «хирурга», ну гауптмана?

– Обещать не буду, но попробую, – согласился Артем. – Если эта чертова фамилия хоть где-нибудь засветилась – найду. Не такие загадки разгадывали. Как чего нарою, я тебя наберу. Диктуй телефон.

– Спасибо, приятель! С меня причитается. Два раза уже, а найдешь мне фамилию – так и трижды.

– Да подожди ты благодарить, я еще ничего не сделал, – ответил верный себе Артем, после чего мы распрощались.

Я вернулся к работе, параллельно копируя кассеты, но голова была занята совершенно другими вещами. Интуитивно я чувствовал, что две эти на вид совершенно разные истории – зверства в тихвинском концлагере и смерти бывших зэков с татуировками – как-то связаны между собой. Но как именно – не имелось ни одной мало-мальски годной версии.