Э. Хартли - В день пятый

Томас медленно развернулся назад к входной арке. В это мгновение неизвестный, притаившийся на корточках в нише над ней, прыгнул на него, подобно ягуару.

Приняв на себя всю силу удара, Томас повалился на землю под весом нападавшего. На какой-то миг он лишился возможности соображать и действовать, но затем к нему вернулась прежняя ярость, и Найт принялся колотить противника кулаками и коленями, стараясь вырваться.

Томасу не приходилось драться со школьных лет и до прошлой недели, но все вернулось: прилив адреналина, паника, кровь в глазах. Но только хуже, потому что он был взрослым и понимал, инстинктивно и со всей определенностью, что противник может его убить, хотя бы попытаться это сделать…

Японец был маленьким, жилистым, но очень сильным и проворным. Его кулаки дважды устремились вперед. Томасу показалось, что у него из груди выдавили весь воздух. Найта чуть не стошнило. Он перекатился на колени, освобождаясь от нападавшего. Однако заканчивать на этом было нельзя.

Собрав волю, Томас с ревом бросился следом за противником и, растянувшись на земле, схватил его за щиколотку. Он выкрутил японцу ногу, и тот тяжело рухнул, не в силах остановить падение. Найт уселся на него верхом, а японец вцепился ему в лицо, стараясь дотянуться до глаз. Откинув голову как можно дальше, Томас что есть силы ударил противника по горлу и надавил на кадык. Пальцы японца по-прежнему вонзались ему в щеки, он ощутил привкус крови. Нащупав свободной рукой песок, Томас запихнул пригоршню противнику в рот. Тот стал отплевываться, а Найт зажал ему губы ладонью и надавил изо всех сил.

Маленький человечек тотчас же начал извиваться и корчиться, словно выброшенная на берег рыба. Секунд десять он вырывался и бился, затем немая ярость перешла в отчаяние, мольбу, и тело обмякло, признавая поражение.

Отняв руку, Томас отодвинулся назад, позволяя японцу подняться на четвереньки, повернуть голову набок и исторгнуть изо рта песок.

Сам же Найт лишь учащенно дышал от напряжения.

— Почему ты меня преследуешь? — спросил он, поднимаясь на ноги.

Его противник закашлял и пробормотал что-то по-японски.

— Что?

— Эйго га ханасимасен, — сказал японец.

— Черта с два ты не говоришь по-английски, — огрызнулся Томас, чувствуя, как в нем снова вскипает ярость.

Он угрожающе шагнул к своему противнику, и тот отпрянул назад, все еще не в силах стоять на ногах.

Сплюнув еще раз, японец вроде бы успокоился и сказал на безупречном английском, практически без акцента:

— Я знал твоего брата. Меня зовут Сато.

— Продолжай.

— У нас был уговор. Твой брат не выполнил условия.

— Какой еще уговор?

— Он достал кое-что для меня, но затем отказался отдать это мне.

Томас с сомнением посмотрел на него. Японец перевернулся и тяжело уселся на землю.

— Что именно достал Эд? — спросил Найт.

— Информацию.

— О чем? Давай-ка поторопись с ответами, а то я начинаю терять терпение.

Сато слабо усмехнулся. Из его разбитой нижней губы сочилась кровь.

— Мистер Найт, вы когда-нибудь слышали о геркуланумском кресте? — спросил он.

— Да. Я его видел.

Усмешка японца стала еще шире, он покачал головой и поправил:

— Нет. Вы видели след на стене дома, где он когда-то висел. Я же говорю про сам крест.

— Никакого креста нет, — возразил Томас.

— Не было, но все изменилось три месяца назад, — продолжал Сато.

Его дыхание стало ровным. Больше того, казалось, что он начинает получать удовольствие от происходящего.

— Один адвокат из Эрколано, живущий примерно в полумиле от места раскопок, рыл у себя в саду бассейн. Он наткнулся на участок древней дороги и часть человеческого скелета. Никому ничего не сказав о находке, адвокат продолжил работу и расчистил останки целиком. К грудной клетке было прижато серебряное распятие, в точности соответствующее силуэту на стене «двухсотлетнего дома».

Пораженный Томас уставился на него.

— Чепуха. Этот крест отправился бы прямиком в музей. Его фотография появилась бы во всех путеводителях, на страничках Интернета…

— Да, если бы человек, нашедший его, не умер бы вскоре после того, как поделился этой тайной с одним молодым американским священником, изучавшим раннехристианские символы.

Томас застыл, молча уставившись на Сато. Улыбка азиата растянулась еще шире. В ней сквозило горькое веселье.

— Вы правильно догадались, Томас, — снова заговорил японец. — Ваш брат забрал крест с так называемыми научными целями. Он хотел его изучить, основательно исследовать, написать об изображении маленькой рыбки посреди креста. Однако, после того как крест попал к нему в руки, Эду пришла в голову другая мысль.