Э. Хартли - В день пятый

— Так что же мне делать?

— Ничего, — сказал Девлин. — Оставайтесь там, где находитесь. Если вам кажется, что вы можете разузнать что-либо об Эде, сделайте это. Пусть МВБ изучит то, что обнаружило у вас дома, и попытается найти что-нибудь, помимо косвенных улик.

— Хорошо, — согласился Найт. — Спасибо, господин сенатор.

— Только помните, Томас, что, если на всем этом оружии окажутся ваши отпечатки пальцев, я отдам вас с потрохами и позабочусь о том, чтобы вам досталось по полной. Договорились?

— Да, сэр, — сказал Томас. — До этого дело не дойдет.

Он положил трубку, моля Бога о том, чтобы это действительно было так.

На следующий день Томас провел полчаса, читая закупленные путеводители, после чего отправился плавать по Интернету в крохотное кафе, находящееся в паре кварталов от гостиницы, где заплатил восемьдесят центов за полчаса доступа к Всемирной паутине. Он получил много информации. Самым главным было то, что о доказательствах присутствия первых христиан в городах, уничтоженных Везувием, таких как акростих «Pater Noster» и силуэт распятия в «двухсотлетнем доме», было широко известно. Большинство материалов в Интернете обладало откровенно христианской окраской, нередко с примесью торжества по поводу того, как археологические раскопки доказали достоверность библейского повествования о ранней церкви. Авторы одной странички, посвященной геркуланумскому кресту, яростно обрушивалась на свидетелей Иеговы, утверждающих, что Иисус принял смерть не на кресте, а на колу. Другие были не столь конкретны, однако в них сквозило такое воинственное рвение, что Томасу стало не по себе.

Он позвонил сестре Роберте.

— Я собираюсь отправиться в Пестум. У вас нет желания присоединиться ко мне?

— Сегодня я вынуждена буду провести весь день здесь, — ответила она, очевидно не в восторге от подобного оборота событий. — В каком-то смысле у нас чрезвычайная ситуация. Вчера вечером одну из английских монахинь напугало привидение.

— Привидение? — удивился Томас. — Это еще что такое?

— Скорее всего, ничего. Тень. Разыгравшееся воображение. Одна знакомая этой монахини предположила, что та просто ищет предлог вернуться домой.

— С ней все в порядке?

— Разумеется, — с оттенком нетерпения произнесла сестра Роберта. — Что могло случиться?

— Вы точно не отправитесь вместе со мной в Пестум?

— Дорога туда неблизкая, — ответила монахиня. — Сначала нужно доехать на поезде до Салерно. Сегодня у меня времени не будет. Я подумываю о том, чтобы вечером подняться на Везувий. Говорят, оттуда открывается захватывающий вид. Будет неплохо подойти к самому кратеру, посмотреть вблизи на великого злодея, створившего все эти археологические чудеса.

— Тогда, быть может, как-нибудь в другой день, — сказал Томас.

На Везувий можно будет подняться, когда он покончит со всем остальным. Или все остальное — с ним.

Томас отправился в Пестум без сопровождения, ожидая увидеть еще один хорошо сохранившийся древнеримский город, ставший жертвой извержения, однако, насколько он понял из путеводителя, это место было совершенно другого рода. Первоначально здесь находилось греческое поселение, основанное примерно за шестьсот лет до рождения Христа, затем его, как и Неаполь, захватили сначала самниты, потом римляне. Пестум находился значительно южнее Помпей и Геркуланума, на берегу бухты Салерно, вне досягаемости разрушительной мощи Везувия. Город оставался населен до Средневековья, но постепенно приходил в упадок. Где-то в конце VIII или начале IX века население, выкошенное малярией и набегами сарацин, просто перебралось в другое место, оставив древний город сорным травам и болотам.

Перспектива выглядела не слишком многообещающей, и Томас, пройдя от железнодорожной станции пешком по дорожке, обсаженной высокой живой изгородью, был поражен, увидев три величественных дорийских храма, возвышающихся над плоским пространством старого города. По форме, сохранности и простоте они затмевали все то, что ему до сих пор доводилось видеть в Италии и вообще где бы то ни было. Массивные колонны из золотистого камня поддерживали монументальные фризы. Не хватало только крыш и разукрашенной штукатурки, когда-то покрывавшей камень.

Томас долго в завороженном восхищении разглядывал храмы. Их размеры вкупе со следами, оставленными за многие века непогодой, чего не было в недавно раскопанных развалинах, которые он видел до сих пор, обладали буквально легендарной величественностью. В Геркулануме Томаса поразило ощущение обыденности, мысль о том, что город населяли простые люди, такие же, как он. Это место умерло в самом расцвете, оставив воспоминания о том, какой была в нем жизнь. Здесь же все было совершенно иначе, история эпических масштабов, полная могущества и величия, граничащая с легендой.