Олег Игнатьев - Самый длинный месяц

— Я думаю, что вы его найдете.

Улыбка вышла жалкой, неуверенной.

— Все-таки одежду я узнала.

Климову стало не по себе. Вот уж чего ему не хотелось, так это усложнять ситуацию, и он махнул рукой.

— Гадать не будем. До свиданья.

Проводив ее до двери, он повернулся к Червонцу.

— Ну, давно освободился?

— Пятого…

— Чего?

— …июля.

— И за что сидел?

— За хулиганку.

Червонец сцепил пальцы и в упор посмотрел на Климова, точно с каждой резкой фразой утверждаясь в собственных глазах.

Не давал ему времени для передышки и тем самым отгоняя от себя сомнения в целесообразности дотошного расспроса, Климов через полчаса узнал, что приехал Червонец в их город «разжиться капустой», — получить должок с Витяхи Пустовойта и, по возможности, найти не пыльную, но денежную работенку. Остановился у двоюродной сестры своей матери, Гарпенко Анны Наумовны.

— Почему не прописался?

— А кому я нужен?

Неразмыкаемо сжатые пальцы его зашевелились, хрустнули.

— В порту не хватает рабочих, — подсказал Гульнов и присел на краешек стола. — Заработок есть.

— Ага, — ухмыльнулся Червонец, — заработаешь. Две пригоршни мозолей.

— На кладбище лучше?

— Башляют будь-будь.

— И что же ты там делаешь? Ямы копаешь?

— Ну, да! Я не совок, мастер по камню, — с неизъяснимо сладостной обидой в голосе сказал Червонец. — Орнамент, шрифт, портрет — все, что хотите.

Климов удивленно поднял бровь: довольно любопытно.

— Пустовойт пристроил? Чтоб должок не отдавать?

Червонец не ответил. По-видимому, в нем еще не улеглась гордыня. Да оно и понятно: нет ничего унизительнее расхваливать самого себя, но скольким людям в жизни приходится это делать! И ведь не раз, не два, а по семь раз на дню!

— Живешь у тетки?

— У нее.

— Сколько ей лет?

— Да черт ее поймет! За сороковку.

— Дети есть?

— У кого?

— У тетки.

Левый глаз Червонца смешливо прищурился.

— Имеется. Дочурка.

— В школу ходит?

— Замужем, — Червонец как-то издевательски при цокнул языком.

— Так сколько же ей лет? — удивился Андрей. — Матери за сороковку…

Червонец закинул ногу на ногу, но пальцы не разжал.

— Валюхе тридцать два, а тетке, — он слегка наморщил лоб — она ее в пятнадцать лет состряпала… Ей сорок семь.

— Да, молодая мамочка была, — с неодобрительной улыбкой подытожил Климов и записал на всякий случай ее адрес: Пролетарская, 14.

— Дочка живет с ней?

Червонец помотал башкой, расхохотался.

— Ой, не могу! Дом сумасшедших! Клянусь. Галошу на веревочке таскать… — Он явно уходил от ответа, и это стало раздражать.

— Имя, фамилия, адрес! Валентина, как ее по мужу?

— У, — еще раз деланно прохохотал Червонец. — Вы бы всех, как бабочек, булавкой и под стеклышко!

Климов не выдержал.

— Да что я тут с тобой торгуюсь, как цыган с попом? Отправить в камеру?

Напоминание о КПЗ подействовало на Червонца, сбило с него спесь, он стал сговорчивей.

— Ладно, пишите: Шевкопляс Валентина Семеновна. Проживает на Артиллерийской, восемь.

— А квартира?

— Номер?

— Д а.

— У нее частный дом.

Предельно короткие фразы как бы соответствовали образу его мыслей, таких же коротких и, скорее всего, невеселых.

Хорохориться он перестал.

Взяв подписку о невыезде, Климов отпустил Червонца и почувствовал сосущую боль под ложечкой. Если он и дальше будет так питаться, как сегодня, язва ему обеспечена. Да и голова все чаще стала беспокоить: мысли путаются, вялые какие-то, и странный шум в ушах… Жена объясняла это гипогликемией, снижением уровня сахара в крови, который так необходим для нервных клеток.

— Андрей, ты ел сегодня что-нибудь, в смысле, обедал?

— Да как сказать, — замялся тот. — Бутылку «пепси» выпил на ходу, а что?

Климов втянул в себя живот, поморщился.

— А то… загнемся мы с тобой на этой службе без еды, это уж точно. Давай как-то подсказывать друг другу, держать в памяти. В тюрьме и то строго по времени: баланда, но зато горячая.

Гульнов кивнул. Все верно. Надо побороть в себе инстинкт гончей собаки: есть после того, как зверь затравлен.

На том и порешили. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Ночью их подняли по тревоге и они пятеро суток были в срочном розыске, ловили сбежавшего из-под стражи Леху-Молдована. Убив двух конвоиров и вооружившись их автоматами, он захватил такси и вырвался из города уже по темноте. Настигли его в горах, но взять живым не удалось, — сорвавшись с крутизны, он рухнул вниз, и горная река расколошматила его о камни.