Буало-Нарсежак - В тесном кругу

Находились и оптимисты:

— Она побудет несколько дней и спокойно уедет.

И пессимисты:

— Еще неизвестно, почему на нее напали. Может быть, охотились именно за ней. Где доказательство, что и сейчас за ней не следят, чтобы снова напасть? Мы можем проститься со своим покоем…

Тут же проявился небольшой клан поклонников и тоже подавал голос:

— Да, Джина Монтано очень немолода, но ведь она по-прежнему знаменита. Она не менее известна, чем Глория. И мы не можем осыпать вниманием одну и выгнать другую.

На что другие возражали:

— А что вы скажете, когда на вас свалятся толпы журналистов, фотокорреспондентов и телевизионщиков? Уж они-то устроят нам веселую жизнь.

Глория хранила среди этого гвалта непроницаемое хладнокровие:

— Я когда-то хорошо знала Джину, а теперь, когда мы обе в возрасте, это нас даже роднит. Конечно, я старше. И потому считаю своим долгом положить конец всем этим разговорам. Это не слишком порядочно. Джина из скромности предпочла приехать сюда инкогнито, о чем я очень сожалею. Ну так вот, я с удовольствием приглашу ее к себе в гости — ее и нескольких моих ближайших друзей.

Две-три особенно недоверчивые соседки даже пытались разузнать у Жюли, насколько можно верить этим заявлениям.

— Как вы считаете, ваша сестра действительно не возражает против присутствия на острове этой женщины? Ведь известно, что характер у нее не сахар, и будет очень странно, если вся эта история не закончится склокой.

— Склокой? — удивлялась Жюли. — Напротив, им есть о чем поговорить между собой. Помяните мои слова: Глория первой будет настаивать, чтобы Джина купила «Подсолнухи».

Это замечание удостоилось долгих обсуждений, так что в конце концов Глория сухо попросила Жюли заниматься своими делами.

— Заметьте, — говорила она, — здесь не продают дома кому попало. Нужно согласие остальных домовладельцев. И меня сильно удивит, если здешнее общество согласится принять такую заметную особу, как Джина.

— Ну а лично ты почему не хочешь? — спросила ее Жюли.

— Я? — взорвалась Глория. — Да мне нет до нее никакого дела! Уж не думаешь ли ты, что я боюсь? Пусть покупает свои «Подсолнухи», если ей неймется! Больше того, я буду настаивать, чтобы никто не смел ей мешать. Если только у нее хватит денег, в чем я сильно сомневаюсь. Она всегда производила много шума, но я не уверена, что ее средства соответствуют ее известности. Доказательство? Ну как же, раз она до сих пор вынуждена работать! Но повторяю: пусть себе покупает «Подсолнухи», и не моя вина, что потом она будет кусать себе локти. А я все-таки приглашу ее в будущий понедельник. Можешь всем сообщить эту новость.

— Меня это не касается.

— Нет, касается! Ты только делаешь вид, что тебе все равно, а сама шепчешься с кем ни попадя на каждом углу! Думаешь, я ничего не знаю? Так что не стесняйся, девочка, продолжай в том же духе! Будешь выходить, поставь мне сонату Франка.

Конфликт назревал, и Жюли предусмотрительно старалась держаться в стороне. Поведение Джины казалось довольно странным, но Кларисса, удивительно ловко умевшая выпытывать новости, через одну из служанок господина Хольца разузнала, что старая дама предпочитала пока не привлекать к себе особого внимания, поскольку еще не рещила, поселится ли в «Приюте отшельника». Между тем ближайшие подруги Глории тоже не сидели без дела. В одной из лучших книжных лавок соседнего городка они раздобыли «Историю кинематографа», но, к сожалению, о Джине узнали из нее не много. Всего по нескольку строк в разных местах книги да еще ее фотография в роли роковой женщины. Это был кадр из фильма 1932 года. Сколько же ей тогда было?

Книгу передавали из рук в руки, разглядывая тщательно загримированное лицо, освещенное прожектором фотохудожника. Нет, невозможно даже предположительно угадать. Тридцать? Тридцать пять? «Я бы дала сорок, — решилась Глория. — А в энциклопедическом словаре вы смотрели?»

Посмотрели и в словаре, но и там ничего не нашли.

— А почему бы прямо ее не спросить? — сказала Памела. — Почему не задать ей этот вопрос чисто дружески?

Глория немедленно согласилась.

— Да, Памела права. И я решила пригласить Джину к себе в этот понедельник. Разве моя сестра вам еще не говорила? Похоже, она уже совсем ничего не помнит…

— И вообще, — заключила Симона, — не имеет никакого значения, сколько ей лет.

Но почему-то Памела стала гулять в парке гораздо чаще, чем раньше, а Кейт как-то осмелилась даже окликнуть господина Хольца и попросить у него пару черенков роз. Вилла практически постоянно была под наблюдением. Жюли охотно шутила на эту тему, разговаривая с Джиной по телефону — а перезванивались они ежедневно. Джине все больше и больше нравилось в «Приюте отшельника». Господин Хольц оказался превосходным хозяином. Дом его был восхитителен.