Буало-Нарсежак - В тесном кругу

Господин Хольц прибирался во дворике, замусоренном после переезда. Увидев Жюли, он двинулся ей навстречу.

— Надеюсь, вы в гости? Заходите! Я как раз заканчиваю с устройством.

— Как вы, привыкаете потихоньку?

— О, конечно! Единственная проблема — рояль. Спрашивается, когда же мне на нем играть? По утрам здесь все привыкли подолгу спать. После обеда — час сиесты. А по вечерам все мои соседи смотрят телевизор. Получается, что в любое время я обязательно кому-нибудь помешаю. А поскольку после смерти жены я немного одичал, то получается, что мне не с кем даже поговорить.

— А если бы было с кем? — спросила Жюли.

— Что вы хотите сказать? Вы знаете кого-то…

— Возможно. Зажгите мне, пожалуйста, сигарету. Знаете, я теперь курю почти беспрерывно. Спасибо. Я вот о чем подумала. Если вы читаете газеты, то, наверное, знаете, что недавно в Каннах на Джину Монтано напал какой-то хулиган, который ее ограбил.

— Знаю.

— Я съездила ее навестить — ведь мы с ней когда-то были знакомы. Так вот, Джина во что бы то ни стало хочет продать свою квартиру. После этого нападения она больше не может нормально чувствовать себя дома. Вполне естественно, я рассказала ей о «Приюте отшельника», и она загорелась. Она собирается купить «Подсолнухи».

— Но…

— Погодите. Я еще не закончила. Вначале она хотела бы приехать сюда на день-другой, чтобы… ну да, прощупать почву, посмотреть, понравится ли ей здесь. Ей в жизни пришлось немало поездить, но теперь, в ее возрасте…

— А сколько ей?

— Можно сказать, что у нее больше нет возраста. Она такая же, как моя сестра. И при этом обладает железным здоровьем. Даже ничем не болеет, если не считать, что она чуть глуховата. Но совершенно свободно передвигается без посторонней помощи, а главное — жизнерадостна, как ребенок. Вот почему… Разве вы не говорили мне, что вилла слишком велика для вас одного?

— А, понимаю…

— Нет-нет, это совсем не то, о чем вы подумали. Впрочем, вам никто не позволит сдавать свои комнаты. Я имею в виду не это. Не могли бы вы принять ее в качестве гостьи на несколько дней? Если мы поселим ее в одной из комнат для гостей, ей будет казаться, что она в доме престарелых. А если она поселится у вас, то сразу же почувствует себя в домашней обстановке. Видите ли, она все еще очень самолюбива. Понимаю, что обращаюсь к вам с недопустимой фамильярностью, но я не столько прошу, сколько делюсь с вами информацией. Мне кажется, она может стать здесь желанным членом общины. Подумать только, великая Джина!

— А как же «великая Глория»?

— А почему это должно ее смутить?

— Просто мне так кажется…

Двигаясь ловко и бесшумно, он приготовил два стакана сока — так двигается человек, привыкший ухаживать за дорогим ему существом. Он предугадал вопрос Жюли.

— Да, жена… У нее был рассеянный склероз. Ужасная болезнь. Подождите, я принесу соломинку, так вам будет удобнее. Я охотно поверю, что ваша сестра не будет иметь ничего против этого плана, но когда я вспоминаю, какую кампанию она развернула против меня с моим роялем… А впрочем, почему бы не попробовать?

Жюли улыбнулась. Это была ее первая улыбка с тех пор, как… Впрочем, это не важно.

— И не забывайте про любопытство! — сказала она. — Ведь здесь для многих любопытство — та же пища. Все знать! Быть в курсе всего! Все обо всех разнюхать! Сосед пожирает соседа… Раз уж они выставили внешний мир за дверь, значит, должны позаботиться о том, чтобы события случались и здесь, дома. Даже Глория потребует свою долю сплетен. Будьте спокойны: Джина Монтано на долгое время станет ее дежурным блюдом.

Хольц поднял свой стакан:

— За ваше здоровье! Вы меня убедили. Остается узнать, будет ли принято мое приглашение.

— Это я беру на себя.

— Тогда идемте, посмотрите комнату, которую я могу ей предложить. Дверь выходит прямо в сад.

Он подал Жюли руку, и они двинулись в глубину виллы.

— Великолепно! — воскликнула Жюли. — Сударь мой, да вы — художник!

— Не я, — возразил он, — а моя жена. Это она выбирала мебель, картины и ковры.

— Джина будет в восторге, — сказала Жюли. — А знаете что? Давайте позвоним ей прямо сейчас. Вы тогда сможете сами все ей сказать.

— Позвольте, — остановил ее Хольц, — а вам не кажется, что вначале я должен спросить разрешения у председательши? Я ведь здесь пока никто, и простая вежливость требует…

— Оставьте. Я сама это улажу. Если вы начнете по всякому поводу просить разрешения, то потеряете лицо. Видите ли, несмотря на внешний лоск, здесь действуют законы племени. Да-да, здесь есть свои лидеры и свои подчиненные. Я узнала об этом массу интересного из книг Джейн Гудэлл о шимпанзе.