Буало-Нарсежак - В тесном кругу

— Что это за старая дама, что поселилась у господина Хольца? Ты ее знаешь?

— Нет, — отвечала Жюли.

— Но должны же были вы перекинуться хотя бы парой слов там, на катере?

— Зачем? Я их не слушала. Они разговаривали с господином Хольцем, а меня это совершенно не касалось.

— Странное ты создание! Ну хорошо, хотя бы по манере разговора ты должна была понять, что они родственники?

— Не думаю. Единственное, что я заметила, так это то, что она говорила с акцентом.

— Ну вот видишь! С каким акцентом?

— Не знаю… Испанский, может быть. Или итальянский.

— Постарайся вспомнить.

— Пожалуй, все-таки итальянский.

— Значит, она ему не бабка. Юбер Хольц родом из Эльзаса. Ее видела Памела Бугро. Она говорит, что ей лет восемьдесят. А тебе как показалось?

— А какое мне до нее дело? Восемьдесят, девяносто — какая разница?

— Не нравится мне все это, вот что я скажу. Здесь не богадельня! Понимаю, понимаю… Я — другое дело. А кстати, сама ты что делала в городе? Ну ладно, ладно, храни свои секреты. Никогда ты ничего не видишь, никогда ничего не слышишь, никогда ничего не рассказываешь. Скажите на милость! Она не имеет понятия! Знаешь, кто ты? Ты — и тюрьма, и заключенный, и тюремщик в одном лице! Вот если…

— Спокойной ночи, Глория.

— Да. Спокойной ночи. Ну и характер!

Жюли была в общем довольна оборотом, какой принимали события. Глория взяла след и теперь уж его не бросит. Пора было подбросить ей очередную кость. Для этого хорошо подойдет Рауль. И она отправилась сменить повязку, которую всегда носила на пальцах под перчатками.

— А вы не пренебрегаете гимнастикой? — спросил он. — Смотрите, опять ничего не гнется. Так, для начала обработаем ультразвуком. Пройдите вон в то кресло… да-да, там, в глубине.

— До меня дошел слух о том, что к нам сюда прибыла одна гостья… Думаю, что этот визит не пройдет незамеченным. Правда, сама я вначале не придала услышанному никакого значения. Знаете, как это бывает, идешь мимо, слышишь имя, и только потом до тебя доходит, о ком шла речь. Так вот, наш сосед Уильям Ламмет говорил с господином Местралем, и я уловила имя Джины Монтано. Впрочем, я могла ослышаться. Единственное, что я разобрала совершенно точно, так это фразу: «Уверяю вас, она здесь». И знаете, я с тех пор никак не могу прийти в себя. Представляете, Джина Монтано здесь, в «Приюте отшельника»!

— О, — отозвался Рауль, — я все разузнаю. Завтра ко мне придет мадам Бугро, а уж если кто-нибудь и знает обо всех прибывших, то это она!

— Только, пожалуйста, не говорите ей обо мне! — добавила Жюли. — Я терпеть не могу сплетен. И что, спрашивается, Джине Монтано здесь делать? Наверное, моя бедная головушка сыграла со мной злую шутку…

Теперь оставалось только ждать. Весь следующий день тянулся мучительно долго, к тому же у Жюли болел живот. Наверное, нетерпение разбудило уснувшую было боль. От Клариссы, которую можно было считать живой хроникой острова, поступали только жалкие обрывки информации.

— А как Глория?

— Неважно. У нее испортилось настроение. Все из- за господина Хольца и его рояля. Раз уж он привез его сюда, то почему не играет? По крайней мере, так было бы честнее. И вообще он скользкий тип. Хотелось бы знать, что он такое замышляет…

Кларисса совершенно бесподобно копировала словечки Глории и даже ее интонации. Обеих своих хозяек она изучила так хорошо, словно была им родной матерью. И к пересудам Глории прислушивалась вовсе не затем, чтобы шпионить в пользу Жюли, а просто чтобы хоть чуть-чуть отвлечь ее, потому что давно уже догадывалась о ее болезни, и мысль об этом переполняла ее глубокой скорбью. Знала она и о том, что у Хольца поселилась артистка, хотя Жюли ни словом не обмолвилась ей о своем участии в этом деле, как будто стыдилась в нем признаться. Кларисса просто догадалась, что все связанное с господином Хольцем служило Жюли развлечением, следовательно, ее долгом было не упускать ни одной детали.

Жюли не знала, каким путем распространился слух, но он вспыхнул, как вспыхивает от искры сухой кустарник. Уже через несколько часов абсолютно все были в курсе. Никогда еще телефоны не звонили с такой настойчивостью.

— Алло? Вы уже знаете? Вам уже рассказали? Но кто хоть она такая, эта самая Монтано? Мне кажется, я где- то о ней слышала. Это не она снималась в немых фильмах? Алло!

Кое-кто не скрывал обеспокоенности:

— Вы не находите, что это несколько неуместно? Я ничего не имею против Глории, но это не значит, что мы должны превращать «Приют отшельника» в богадельню для столетних старцев. Лично мне это совершенно безразлично, но так или иначе будут затронуты общие интересы. Люди станут говорить: «А, «Приют отшельника»? Это нечто вроде дома престарелых!» Это очень неприятно.