Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса

— Не знаю. Что-нибудь такое, чего не заметили вы.

Моро устремил глаза к небу, но от комментариев воздержался.

— С какого часа включать запись?

— Када умер в начале второго. Начинайте с этого момента.

Моро застучал по клавиатуре компьютера. Закончив манипуляции, он подвел палец под центральный экран.

— Готовы?

— Начинайте.

Моро легко коснулся клавиши. Появилась весьма блеклая картинка. В нижнем левом углу экрана возникли цифровые часы.

С того места, где была установлена камера, открывался прекрасный вид на лестничную площадку и отходивший от нее коридор. Через несколько метров коридор, однако, делал изгиб, за которым абсолютно ничего нельзя было различить.

— Кабинета Када не видно, — заметил Фарг.

— Это единственная камера, которая стоит у нас наверху, — ответил Моро. — Там мало кто бывает. Я даже не знал, что у преподавателей там кабинеты.

— На лестницу только один выход?

Моро кивнул.

— Камера снимает всех, кто поднимается или спускается. Мимо нее не пройти.

По истечении нескольких секунд на экране отобразились размытые очертания некого силуэта. Хотя то был вид со спины, Фарг идентифицировал его моментально.

— Када…

В тот момент, когда профессор исчез за углом коридора, на часах было тринадцать ноль три.

— Продолжать? — спросил Моро.

— Давайте.

На протяжении нескольких минут двое мужчин молча созерцали пустынную лестничную площадку. Когда часы показали тринадцать ноль семь, мимо камеры стремительно пронеслись несколько силуэтов.

Моро едва успел остановить кадр.

— Вот здесь — это я, — сказал он, постучав по экрану пальцем.

Его сопровождали двое охранников в униформе.

— Мы оказались там почти сразу после суицида, — пояснил начальник охраны. — Несколько человек видели полет Када, поэтому мы точно знали, откуда он выпал. Ни на лестнице, ни в коридоре нам не встретилось ни единой живой души, и кабинет был пуст. Если бы с ним кто-то был в момент смерти, мы его увидели бы. В том, что это было самоубийство, не может быть никаких сомнений.

Из груди Фарга вырвался стон разочарования.

— А если вернуться немного назад? До прихода Када.

Моро раздраженно повел плечами. Он не понимал, что заставляет Фарга проявлять такое упрямство. Када покончил с собой — все, точка, дело закрыто. У него не было ни малейшего желания терять время попусту.

Фарг тем не менее, похоже, не был настроен покидать комнату охраны, не просмотрев запись до конца. Скрестив руки на груди, он устремил глаза на экран.

Наконец Моро уступил.

— Раз уж вы так настаиваете…

Он нажал клавишу быстрой перемотки. Сам Моро и его люди гротескно засеменили назад и исчезли из кадра. Спустя несколько секунд, тоже пятясь, промелькнул и растворился на лестнице Альбер Када.

Экран вновь заполнила картинка пустынной площадки. Лишь цифры часов, стремительно следовавшие одна за другой в нижнем левом углу экрана, нарушали гипнотическую монотонность.

— Стоп! — внезапно воскликнул Фарг.

Некий мужчина появился из-за угла коридора и двинулся в направлении лестничной площадки. Лишь оказавшись там, он заметил, что его снимает камера. Выражение удивления отразилось на его лице, и он опустил голову.

Моро вернулся назад и нажал на «паузу» в тот самый миг, когда мужчина поднял глаза на камеру. Лет сорока с небольшим, он был в темно-синем костюме со светлым галстуком. Светлые волосы коротко пострижены и разделены на аккуратный пробор.

— Вы его знаете? — спросил Моро.

— Впервые вижу.

Озадаченный, Моро отрегулировал кадр, запустил печать и указал пальцем на застывшие на экране цифровые часы.

— Посмотрите на время его прохода: без четверти двенадцать. Он покинул этаж за час до самоубийства Када. Чем же тогда объяснить ваш к нему интерес?

— Он держит что-то под мышкой, — проронил Фарг вместо всякого ответа. — Я хотел бы увидеть, что именно. Можете увеличить эту часть картинки?

Спеша покончить со всем этим, Моро поменял фокусное расстояние.

Фарг не сдержал возгласа раздражения, узнав предметы, которые нес мужчина. Он насчитал четыре книги. Самая крупная по размерам походила на «Theatrum Orbis Terrarum». Картинка не была достаточно отчетливой для того, чтобы разглядеть надписи, нанесенные на обрезы четырех прочих томов, но Фарг ни секунды не сомневался в том, что то были книги, пропавшие из Центра исследований.

Он указал на пятый предмет, более тонкий, чем другие, некий параллелепипед сантиметров в двадцать шириной, светлого, почти белого цвета, что резко отличало его от переплета других книг.