Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса

— Вот дерьмо… — пробормотал он и обратился к трем охранникам, которые находились вместе с ним в комнате. — Который из вас опоздал утром?

Один за другим охранники покачали головой.

— Ну же, парни, вы ведь знаете, что мне на это глубоко начхать. Выкладывайте.

И вновь его люди не проронили ни слова.

Начальник охраны вздохнул.

— Черт, вы просто невыносимы… Из-за ваших глупостей мне придется выслушивать стенания этого придурка. Огромное вам спасибо. Вспомню об этом, когда кто-нибудь захочет взять отгул.

Моро предпочел бы незаметно ускользнуть, но Фарг толкнул стеклянную дверь поста охраны прежде, чем он успел скрыться. Секретарь-администратор первого класса застыл на пороге и обвел взглядом четырех присутствующих в помещении мужчин, после чего прошел к стойке, позади которой держался начальник охраны.

Моро не встал ему навстречу, но остался сидеть за пультом управления, откуда мог видеть одновременно с десяток экранов.

— Мсье Фарг… Вы к нам не заходили уже три дня. Чему обязаны такой чести сегодня?

На самом деле Моро заранее знал, что скажет посетитель: что утром он не смог пройти на территорию Сорбонны в семь часов ровно, что это недопустимое прегрешение и что как начальник охраны он обязан следить за тем, чтобы ворота открывались в час, предусмотренный Внутренним регламентом заведения.

Однако Фарг пропустил его вопрос мимо ушей и, не испросив разрешения, прошел за стойку и указал на мониторы.

— Ваши штуковины, вот эти, они только передают или также и записывают?

Захваченный врасплох вопросом, Моро даже забыл выставить его на ту половину, где следовало находиться посторонним.

— Мы записываем все, что передается с камер наблюдения.

— И вы сохраняете кассеты?

— Здесь нет пленок. Все оцифровывается. Данные автоматически стираются каждое воскресенье, ровно в полночь.

— Стираются?

— Новые пишутся вместо старых, — пояснил Моро.

— Сегодня пятница, следовательно, записи за прошлый вторник еще не…

Фарг взмахнул рукой, вспоминая слово, которое Моро произнес несколькими секундами ранее.

— … еще не стирались, — дополнил он.

Он сделал короткую паузу, а затем заявил, словно это само собой разумелось:

— Я бы хотел ознакомиться с одной из них.

— Исключено.

— Почему же?

— Эти сведения конфиденциальны. Право доступа к ним имеют лить несколько штатных сотрудников. Кому попало, мы их не показываем.

Фарг не уступал.

— Мне что, напомнить вам, кто я такой?

Моро едва не ответил, что должность Фарга значится в самом низу университетской иерархии и что в иных обстоятельствах столь мелкую сошку, как он, давно бы выставили за дверь. Будучи человеком великодушным, Моро оставил эти мысли при себе.

— Одна лишь полиция может, с разрешения декана, просмотреть эти записи.

Фарг задумался. Нервным жестом он отбросил назад прядь волос, которая помогала скрывать плешивость. Лучше бы не приходить сюда вовсе, но все прочие варианты были уже исчерпаны. Он отлично понимал, что речь идет об отчаянной и, вероятно, обреченной на неудачу попытке, но не хотел отказываться от поисков, не испробовав все возможности.

В тот момент, когда он сформулировал свое предложение, на его лице отразились видимые страдания.

— А если я пообещаю никогда больше не докучать вам с этими историями о времени открытия?

Моро тотчас же понял, что ему представилась неожиданная возможность провести десять лет, отделявших его от ухода Фарга на пенсию, в тишине и покое.

Он улыбнулся во весь рот.

— Никогда? Неужели?

— Никогда.

— Это все меняет.

Повелительным жестом Моро указал охранникам на дверь.

Как только они вышли, начальник охраны придвинул к пульту управления стул и предложил Фаргу присесть.

— Вторник… День смерти Када, верно?

— Именно.

— Могу я узнать, почему вас заинтриговало его самоубийство?

— Из Центра исследований исчезли несколько книг. Я думаю, их украл Када, и хочу найти.

Моро с сомнением покачал головой.

— Какая именно камера вас интересует?

Фарг указал на здание, из которого выбросился Када.

— Я только что там был и видел одну на лестнице, в самом верху, на площадке пятого этажа.

Моро протянул руку за папкой, что лежала на стойке, и принялся ее листать. Обнаружив план, на котором были указаны все рассеянные по университету камеры, он ткнул пальцем в ту, о которой говорил Када.

— Камера двадцать семь. Что вы надеетесь увидеть?