Андрей Курков - Последняя любовь президента

Коричневые туфли были на два рубля дешевле черных, и эта разница сыграла свою роль.

– Теперь надо отдохнуть, – устало выдохнула Мирина мама.

Мы спустились на первый этаж, и она купила три стакана чая и три ромовых бабы.

Киев. Август 2004 года. Вечер.

– Где вы находитесь? – трещит из динамика диспетчерской связи женский голос.

– В лифте! Застрял! – кричу я.

Сегодняшний день после явления Догмазова покатился по наклонной. В моем кабинете нашлись потерявшиеся документы на приватизацию Суходольского кирпичного завода. Тот завод стоит копейки, но министр договорился до того, что сказал, будто я специально торможу приватизацию – ради собственных корыстных интересов. После этого я не удержался от двух рюмок «Хэннесси» и теперь вот, приехав домой, застрял в лифте.

– Нажмите кнопку «Стоп»! – командует диспетчер.

– Я и так стою.

– Нажмите!

Я нажимаю.

– Нажали?

– Да.

– Теперь нажмите кнопку нужного этажа.

Палец вдавливает в металлическую панель кнопку «13», как врага. И лифт почему-то едет вниз.

«Надо поговорить со Светланой», – думаю я, пытаясь настроить себя на спокойствие.

– Вы вверх? – спрашивает девочка с белым пуделем на поводке, появившаяся в открытых дверях лифта.

– А это какой этаж?

– Пятый, – отвечает девочка.

– Мне надо вверх, но лифт поехал вниз.

– Значит, вы уже были наверху, – спокойно объясняет мне девочка.

– А тебе вниз?

– Мне на первый! Надо Павлика выгулять. – Она кивает на собаку.

Я спускаюсь до первого и снова нажимаю кнопку своего этажа.

В квартире тихо звучит музыка. Из гостиной в холл падает свет. Слава богу, Светлана дома. Мне очень хочется с ней поговорить, обнять ее, погладить по животу, в котором, как рыбки, плавают двое наших детей.

Мою руки. Захожу в гостиную. А там сюрприз. За столом напротив Светы сидит – я не могу ошибиться – Жанна с Большой Окружной. Она сидит лицом ко мне и улыбается.

– Ты сегодня поздновато, – обернувшись, говорит Светлана. – Но мы все равно без тебя не ужинали.

У меня отнимается речь. Мало того, что у меня в квартире сидит проститутка с Окружной, так нам еще предстоит и ужинать вместе! Замечательно! Что делать? Поднять скандал и выгнать ее к чертовой матери? Что скажет Светлана? Это же она ее сюда позвала. Больше некому. Да и скандалы я не люблю. Я тяжело вздыхаю.

– Сережа, – Светлана улыбается, – сделай пока нам кофейку и закажи по телефону пиццу с креветками.

– Тебе же нельзя кофе!

– А Жанна принесла кофе без кофеина. Там, на кухне. А ей – нормальный!

Киев. Декабрь 2015 года. Понедельник.

Мне осталось еще две недельки. Две недельки – и страна уйдет в длительный запой. Католическое Рождество, Новый год, православное Рождество, старый Новый год, похмелье… Но дотягивать эти две недельки – дело тяжкое. В день по полсотни желающих встретиться и обсудить дела государственные. И далеко не всех можно послать на три буквы. Поярковский, российский посол, опять наведывался в пятницу без предупреждения. За ним следом – американский посол. Предупреждал об очередных злокозненных планах российского правительства. В этот раз демороссы, по его словам, обсуждают Украину вместе с коммунистами. Потом уже привычные наши горе-олигархи. И чего они друг друга так не любят? Страна большая, рельсы длинные, всем всего хватает. Нет, у этого надо отобрать контрольный пакет и передать временно в управление государству, а вот этому его пакета мало. Он может пакет и побольше контролировать. Надели бы все эти пакеты себе на головы!

А в дверь стучат. Заглядывает помощник.

– Я его не могу найти! – говорит он виновато.

– Значит, найди Колю Львовича и скажи, что я приказал доставить мне его сейчас же! Он же сам этого специалиста по стрессам приводил, пускай сам его и ищет!

Снова остаюсь один. Смотрю на легендарный диван Мельниченко. Наслаждаюсь мгновением покоя. И мгновение тут же обрывается. Коля Львович входит без стука, сердитый, озадаченный.

– Зачем он вам нужен? – резко спрашивает он.

Я поднимаюсь над своим столом и смотрю на него, как положено генералу смотреть на пьяницу-прапорщика.

– Не твое дело. Ты его сюда привел?! Ты! Где он?

– Он уволился.

– Садись! – Я киваю на диван Мельниченко.

Он нехотя присаживается.

– Кто выбирал место для той летней трудотерапии? Когда я огород вскапывал!

– Он.

– А какое это было место? И где?