Андрей Курков - Последняя любовь президента

– Вы про очищенную сперму?

– Вы знаете? – удивляюсь я, хотя тут же думаю: «Ведь знает он о Светлане и Гусейнове, что ж тут удивительного, что и про мой «рафинад» ему известно».

– Не беспокойтесь. Вы же дали команду «заморозить!»

– Дал, – киваю я и припоминаю на всякий случай недавний утренний разговор со специалистом по микроочистке доктором Кнутышом.

– Знаете, как в пьесах: если ружье на стене появилось в первом акте, в последнем оно обязательно выстрелит. Не волнуйтесь!

– Вы любите театр? – спрашиваю я.

– Вам нужно хорошо отдохнуть. Хотя бы завтра. И еще – Виктору Андреевичу и Нилочке можете полностью доверять, но брать дежурную машину и ехать ночевать к Ниле. Сами подумайте! Будьте аккуратнее. Ваша личная жизнь тоже отчасти принадлежит государству.

Когда он ушел, я долго лежал в ванне и вспоминал прошлое. Вспоминал Светлану, Диму и Валю. «Эта часть моей личной жизни тоже отчасти принадлежит государству?» – думал я.

А сегодня я, как и советовал Светлов, отдыхаю. Я валяюсь на нашей широкой кровати, снова привыкая к ее упругому ортопедическому, или как там его, матрасу. Я лежу и никак не могу отвлечься от своего одиночества, которое еще больше подчеркивается размером этой кровати. И как это Светлана могла спать в ней одна? Я удивляюсь, но тут же вспоминаю те два раза, когда я видел ее лежащей здесь в обнимку с Жанной. Это сама кровать виновата, что рядом со Светланой на ней появилась Жанна. Будь кровать поменьше, она, Светлана, никогда не пустила бы к себе под одеяло женщину. Почему я так думаю? Да просто приятно думать именно так. Не могу же я в самом деле думать, что Светлане было приятнее спать с Жанной, чем со мной.

Киев. 8 марта 2016 года.

С утра то капал дождик, то светило солнце. Приветливый ветер гладил лицо. Непривычная тишина в аэропорту Борисполь удивляла. Но все было понятно. Весь аэропорт терпеливо ждал спецрейса из Будапешта. Остальные самолеты были «отодвинуты» и накручивали круги где-то на подлете к Киеву, ожидая снизу, от диспетчеров, «добро».

Над моей головой молодой помощник держал зонтик. Слева стоял другой помощник с двумя букетами желтых роз. Вся остальная свита толпилась за спиной. Несмотря на оцепление, введенное на подъезде к аэропорту, внутрь умудрились просочиться сотни корреспондентов. Так что придется показаться и им, но только на мгновение. А потом – венчание во Владимирском соборе, посещение избирательного участка, и только тогда мы сможем отдохнуть от вспышек, вопросов, взглядов и шума.

Небольшой самолетик зашел на посадку. Легко коснулся бетонной полосы и покатился в нашу сторону.

За спиной зашептались. Я увидел, что вокруг меня светит солнце, один я стою в тени от зонтика. И хмуро обернулся к помощнику. Он все понял без слов. И тотчас на мои щеки легли теплые солнечные лучи.

А самолет приблизился и остановился. К нему сразу поспешили двое, толкавшие трап на колесах. Еще двое бежали следом, неся свернутую ковровую дорожку.

Я тоже зашагал к самолету. Под ногами то и дело хлюпали мелкие лужицы, но я не смотрел под ноги. За спиной гудело от армии сопровождающих меня ног.

Трап установили у овала дверцы низенького самолета. Ковровая дорожка была уже раскатана. Я замер, ступив на дальний от трапа край этой дорожки. И подумал: хорошо, что она не красная, а какая-то домашняя, с темно-синей волнистой линией по бокам и едва заметными украинскими «рушниковыми» орнаментами между линией и окантовкой.

Овальная дверца открылась, и на трап первой вышла стюардесса. На ее лице сначала появился испуг, потом улыбка. Она явно не ожидала такого нашествия. Или не понимала, кто летит в ее самолетике.

Второй на трап вышла Нила, за ней – Лиза. Я выхватил у помощника оба букета и побежал к ним, чувствуя, что вот-вот зарыдаю от счастья. Они были здесь. Они были моим спасением. Они были и спасением страны, но это было не важно. Ни Ниле с Лизой, ни мне! Просто так совпало. Просто страна решила воспользоваться моим счастьем в своих корыстных интересах.

«Наши президенты не бегают!» – прозвучал из памяти голос Догмазова.

«Господи! – успел подумать я, – кажется, я молодею! Ко мне возвращается память!»

Я добежал до трапа как раз в тот момент, когда обе мои девочки ступили на ковровую дорожку. Обе были напуганы, и только остановив свои взгляды на мне, они оттаяли, ожили, уцепились за мое лицо взглядами, как за спасательный круг во время океанской бури.