Елена Ткач - Седьмой ключ

«Не подавай виду, что испугалась. Спокойно. Что ж это было такое? Почудилось? Нет, не почудилось, Верка, следят за тобой! Настигают. Вот сейчас набросятся сзади… Не думать об этом! Не думать, слышишь? Нет никого. Это галлюцинации, бред. Пройдет. Так, о чем я?.. ах да, о Елене. Ей опасность грозит. И не только ей. Всем, у кого есть дар творчества! Ведь недаром старуха… Инна, как ее там… забыла. Как она уговаривала меня? Не завышайте, мол, планку, поберегите кровь для себя, потому что слово станет пить вашу кровь… Да, так она говорила. И я… да, сразу сомлела, точно все стало безразлично, и то, что казалось самым главным, святым делом жизни, поблекло. Да ведь я тогда от себя отступилась! Этого-то они и хотели. Этого и ОН хочет. Только не будет этого!»

— Слышишь ты, гадина? — крикнула она вдруг отчаянно, голос далеко раскатился, отлетел и растаял. И в наступившей тишине отчетливо послышался чей-то плач.

«Запугать хотят, заморочить, — подумала Вера, не сбавляя шагу. — Колдовство тут, не иначе как колдовство! Господи, помоги, защити от бесовского наваждения! Что мне делать? Как оградиться от этого? Ведь ничего мы об этом не знаем… Как там, по старинке-то: чур, меня, чур! Сгинь, пропади, нечистая сила! Нет, тут, наверно, как-то иначе надо…»

Снова послышался плач — на этот раз громче, ясней. Только не похож он был на мираж — уж больно отчаянный! Кто-то плакал навзрыд в кустах у дороги.

Вера сошла с дороги к обочине, перебралась через заросшую крапивой канаву и раздвинула ветви кустов. Там валялся брошенный велосипед, а рядом на траве сидел Мишка. Всхлипывая и захлебываясь слезами, он в отчаянии колотил кулаками по мшистой влажной земле. Клочья изодранных мхов валялись кругом, в траве зияли рыжие рваные раны.

— Миша? Мишенька, что с тобой?

Склонившись над мальчиком, Вера коснулась его плеча, но он грубо оттолкнул ее руку. Вскочил, утирая грязными кулаками зареванное лицо.

— Гады! Все вы сволочи, ненавижу! Всех ненавижу!

— Миша, опомнись! Что случилось? Можешь ты мне сказать? Может, помощь нужна? Да, успокойся ты, возьми себя в руки! Взрослый мужик уж почти, что за истерика!

— Взрослый, как же… У, ненавижу! Гады вы, взрослые! Роди-и-и-и-тели! Добренькие все, хорошие! Врете вы все! Вы всем врете! Да, пошла ты…

Точно взбесившийся телок, он лягнул ее и отскочил в сторону. Рывком поднял велосипед и, прямо-таки рыча от злости, поволок его через кусты к бетонке.

Ошеломленная Вера глядела вслед, растирая ушибленную ногу. От неожиданности она даже не рассердилась. Было ясно — мальчишку кто-то обидел, вот и возненавидел он весь свет…

Происшедшее, как ни странно, придало ей сил. Дом был все ближе, вот показался еле заметный поворот к лесной просеке, куда утром свернули военные с кавалькадой «крутых» иномарок.

«А ведь Мишка-то утром за ними следил, — догадалась вдруг Вера. — Так, прикинем-ка… С тех пор прошло часа два, может, меньше… Видно, все это время он там в лесу за кем-то подглядывал и что-то такое там углядел, отчего сам не свой сделался».

Уже свернув к дому, краем глаза она заметила какую-то тень, мелькнувшую за деревьями. Но решила не подавать виду, что боится, хотя чувствовала чье-то постороннее присутствие. Чей-то взгляд, который точно оружейный прицел был направлен ей в спину.

«Уж совсем немножко осталось, — уговаривала она себя, хоть казалось, еще миг, шорох случайный — и начнет от ужаса криком кричать. — Еще чуть-чуть потерпеть — и дома! Еще немножко — ну, Верка, не дрейфь! День ведь сейчас, днем их силы слабеют. Не может быть, чтобы…»

Сильный удар по голове прервал ее мысли. Она охнула, резко пригнулась и отскочила в сторону. Обернулась… Пустая тропинка! Вера только что свернула с бетонки и углубилась в лес. Он дышал, хмурился. Он не оберегал ее…

Озираясь, спотыкаясь, спеша, кинулась по тропинке. Удар пришелся как раз в самое темечко, она догадалась — это был удар кулака. Знала — не померещилось! И бежала, бежала вперед, как затравленная.

А вдогонку громыхал раскатистый хохот. Глухой и злорадный. И разум отказывался понимать, в каком из миров творилось то, что случилось с ней… В какой из миров увлекала ее затерянная в глуши лесная тропинка…

Вот и опушка, прибрежные кусты, берег озера. Дом, стоящий на берегу. Там девчонки. Там Веточка… Смех, снова смех, только на сей раз, кажется, настоящий. Хриплый икающий смех мальчишки-подростка. И плач. Снова плач! Веткин? Нет… Чей? Скорее, скорее!

На крыльце, скукожившись, упрятав лицо в ладошки, рыдала Машка. Над нею коршуном вился, скакал, руками размахивал Борька. Ветка прыгала возле, колотя его кулачками. Она рвала его за рубашку, оттаскивала от подруги, но он только отпихивался лениво, кружась над жертвой, и, кривляясь, выкрикивал ей что-то в лицо. И хохотал, хохотал, заводясь тем больше, чем горше та плакала.