Елена Ткач - Седьмой ключ

— Нет, Вера, что вы! Со мной все в порядке. У меня все хорошо, — эти слова были сказаны таким тоном, будто он сам себя старательно убеждал. — Если я вас чем удивил, напугал — не принимайте этого близко к сердцу… не надо было мне говорить. Это мое — только мое, мой путь, и я пройду его до конца!

— До какого… конца? — испуганно переспросила Вера. Вид у Сергея был такой измученный, что она окончательно убедилась — его надо спасать!

— До своего. У каждого — свой конец! Ладно, Вера, чего там, забудьте. Сейчас чайник поставлю, горяченького попьем.

— Я чаю не буду, Сережа, мне домой пора, девочки ждут. Так вы не против, если Маша у нас еще немного побудет? Я ведь за этим собственно к вам и пришла. Пусть у нас поживет, а, Сережа, не возражаете? Девочки подружились, пруд рядом, и вообще, вдвоем веселей… А вы тут пока поработаете спокойно, никто отвлекать не будет. Ну как?

— Пусть… поживет. А я тут… — он застыл с каким-то отчаянным выражением, глаза опять глядели куда-то вдаль.

— Сережа, — Вера вдруг решилась, — вы не покажете мне… ваши работы последние? Очень хочется поглядеть.

— Да, собственно… можно одну показать. Он на ней, он! Впрочем, не важно. Это только эскиз, набросок… мне велено завершить.

Он поднялся, прошел в комнаты и, вернувшись через минуту, положил на стол перед Верой плотный лист ватмана. Она глянула и отшатнулась невольно. Глаза! Жуткие нечеловеческие глаза с узкими зрачками глянули на нее с рисунка. В памяти тотчас встал тот портрет, который она видела у колдунов. Тот же гипнотизирующий взгляд, то же змеиное выражение… Вера инстинктивно заслонилась рукой, точно портрет мог ударить ее, ранить или вовсе убить.

Сережа пристально глядел на нее, и во взгляде его появилось какое-то новое выражение… Точно хотел ей что-то внушить, приказать: «Не отстраняйся! Гляди!»

Она буквально заставила себя на шаг отступить — ноги не слушались. И тотчас Сережа потупился и отвернулся. А когда она окликнула его, помотал головой, словно силился что-то сказать, но не найдя нужных слов, застонал и рухнул на стул, как подкошенный.

— Вот, вы мне не верите! Вижу, что вы… не дано вам… Вера! — он поднял на нее умоляющие глаза, в которых стояли слезы. — Вера, поймите, я Машке хочу доказать, что отец ее не простой человек — он талант, гений! И я докажу! Потому что мне сказано: я избранник! «Нас мало избранных, счастливцев праздных»… Помните Пушкина? Так вот, я… — он вскочил и кинулся вслед за ней. Она шла к калитке, так спешила, будто за нею гнались, позабыв обо всех правилах приличия — лишь бы скорее отсюда.

Он нагнал ее, загородил дорогу:

— Вера, не уходите, вы нужны мне! Ну скажите, разве не удивительно — я нашел, что искал, во что верил… Вы сказали: «Чудо рядом, только протяни руку…» Кажется, смысл такой? Вот я и прикоснулся к чудесному. Высшие силы… они ведут нас… Я столкнулся с этой великой силой, я получил посвящение! Я достигну всего, Вера, слышите? Всего, чего захочу! А я хочу стать художником, великим, знаменитым художником, чтобы весь мир лежал у моих ног! И Машка… чтоб она гордилась мной, чтобы знала… И вы, вы тоже…

— Что — и я? — Вера старалась не глядеть на Сергея, он был ей сейчас неприятен. Что-то, видно, застило ей глаза, если прежде не замечала в нем этой мании величия, жажды властвовать, рабской и суетной страсти, которая ломает душу, губит ее в угоду неукрощенному себялюбию. Но ведь прежде в нем этого не было… Что же стряслось, что приключилось с этим тонким, одаренным человеком, каким он казался ей, отчего он так разительно и неузнаваемо изменился? Что или кто подчинил его своей воле? Вера видела: Сергей не в себе, он подпал под чье-то влияние, и эта чуждая власть способна окончательно погубить его. В этом она не сомневалась.

— Так что, Сережа? Вы думаете, все это придает вам величия? Возвышает в моих глазах? — она смягчилась, глядя как он весь поник под ее презрительным взглядом. — Опомнитесь! Восстановите в памяти дни, когда вы только сюда приехали. Как вы радовались всему: траве, деревьям, цветам, этому воздуху, который точно крылами веет… Вы тогда ожили, ощутили потребность передать то, что радует сердце, душу… Вы начали рисовать! И какие были работы, Сережа! У вас и вправду талант. Но ЭТО! Это же… Мороз по коже — вот что я вам скажу! Да вы сами-то на себя поглядите! У вас ведь ужас в глазах! Сергей, вы ошиблись, не на ту дорожку ступили… Не знаю, кто вас избрал, что за высшие силы, только подумайте, откуда они? КТО вас призвал на служение? Свет Божий — он ведь для радости, в нем благодать… И тот, кто в себе ее хоть однажды почувствовал, только он может назваться творцом, художником и нести людям этот свет. А тут ведь ужас, Сережа! Опомнитесь, пока не поздно.