Елена Ткач - Седьмой ключ

— Вот именно, что те самые! — бросила через плечо Манюня, уже всецело поглощенная своим занятием, — она старалась пригнуть пониже верхние ветки, на которых еще удерживалось несколько измятых страниц.

— А как же… как они тут оказались? — Алеша адресовал свой вопрос Веточке, стараясь хоть как-то привлечь ее внимание.

Но она, казалось, вопроса не слышала, металась вдоль берега, где тут и там вспархивали и исчезали в воде злосчастные письма.

— Давайте я в воду залезу? — предложил Алеша, развязывая шнурки кроссовок.

Тут только девчонки заметили, что правая его кисть обмотана насквозь пропитавшимся кровью платком.

— Ой, что это у тебя с рукой? Погоди, стой… да стой, говорю! — скомандовала Манюня, ухватывая его за здоровую руку. — Ну-ка, покажи!

— Да это… я рыбу резал. Нож острый, немножко поранился… — Алеша отдернул руку и отступил на шаг. — Ничего страшного, я ее уже перекисью…

— Леш, это надо заново перевязать, — тихо сказала Ветка, впервые взглянув ему в глаза. — Как следует. Нагноение может быть. Пойдем, у нас бинты есть и йод. А письма… мы их все равно не достанем, — эти слова она еле слышно шепнула, с какой-то глухой обреченностью.

— Как это не достанем? — захорохорился ободренный Алеша. — Сейчас я…

Он не договорил. Обе девчонки разом повернулись к тропинке, проходящей вдоль берега. Парень стоял к ней спиной. Обернувшись, он увидел Машиного отца, шедшего по тропе к дальнему берегу, удаляясь от группки ребят, которых он, кажется, не заметил. Алешу поразило совершенно отсутствующее выражение лица дяди Сережи, ведь он недавно видел его и лицо его оставалось точно таким же, как и минут пятнадцать назад. Чтобы такое выражение сохранялось так долго — это очень странно! Машкин отец шел быстро, как заведенный, глядя перед собой немигающими глазами, вытянув руки вдоль тела, почти не сгибая колен…

— Папа! — крикнула ошеломленная Машка. Но он не слышал ее, продолжая свой путь. — Па-а-апа!

Маша хотела кинуться вслед за отцом, но Вероника ее удержала. Та рванулась, сердясь, руку дернула… а потом вся сникла и закрыла лицо руками. Алеша заметил слезы в ее глазах.

— Машенька! — в один миг он был возле нее. — Не ходи за ним! У него свое дело какое-то. Может, он не хочет, чтобы ему мешали…

— Да, Маш, пойдем лучше в дом. — Вероника обняла Машку за плечи. — Твой папа, наверно…

Но Манюня ее не дослушала. Она вырвалась из объятий подруги, побежала вслед за уходящим отцом, резко остановилась… и, напрягшись всем телом, крикнула:

— Па-а-па! Папочка! Верни-и-сь!

Движение автомата слегка замедлилось… и прекратилось. С явным усилием, точно шея не слушалась, он повернул голову. И застыл, глядя на дочь пустыми глазами. Похоже, он ее не узнал. А белые птицы, усеявшие кусты, вдруг под порывом ветра сорвались, белой стаей слетелись к застывшему человеку и медленно, точно в съемке рапидом, стали осыпать его плечи, голову… Он стоял неподвижно среди этой трепещущей стаи страниц и глядел на дочь так, точно силился что-то вспомнить. Потом голова его с тем же усилием повернулась и ноги вновь зашагали к неведомой цели, сначала как-то неловко, будто их плохо смазали и механизм заедало, потом все быстрей и быстрей. А стаю белых страниц новым порывом ветра отнесло далеко на воду. Как завороженные, дети следили то за фигурой удалявшегося человека, то за письмами, колыхавшимися на воде. Человек обогнул пруд и скрылся в дебрях, окружавших дом на том берегу. А письма описали на воде прощальный круг и исчезли в глубине…

— А-а-а! А-а-а-а-а…

— Вера, Веточка, это вы? Где вы там? — послышался ровный спокойный голос.

По тропинке к ним приближалась солнцеволосая Ксения, державшая за руку едва поспевающую за ней малютку Лёну.

— А, вот вы где!

Все разом обернулись к ней, и она увидела три совершенно побелевших лица: одно — мальчишеское и два — девчачьих! И тотчас поняла, что случилось неладное.

— Ой, тетя Ксения! — Ветка бросилась к ней. — Мы… мамы нет. Она ушла в Свердловку, наверное, уж часа четыре назад. Или три — не знаю, часы не идут. Познакомьтесь, вот это Маша, у нее папа… ушел.

— Пойдемте-ка, милые, в дом, там мне все и расскажете, — тем же спокойным и ровным тоном предложила им Ксения. — Мы для вас с Лёной пирог испекли. А заварка найдется?

— Конечно, найдется! Маш, пойдем. И ты Алеша, — Ветка слегка порозовела. — Пойдем к нам?

— Я? — он ушам своим не поверил.

Все двинулись по тропинке к дому, Алеша чуть-чуть поотстал, потом вдруг обернулся, словно услыхал чей-то зов. На ветке куста как раз над его головой трепетал легкий надорванный лист бумаги. Последний. Остальные сгинули где-то в илистых водах пруда…