— Но это нужно сделать, — упрямо повторил Страйкер. — Прикажи кому-нибудь заняться этим, Хэрви.
— О'кей, о'кей, я скажу кому-нибудь, — Нилсон сдался перед решимостью Страйкера найти нить: любую нить, ведущую к решению.
Страйкер продолжал ходить по кабинету, опустив взгляд к полу, будто бык, выводимый из стойла: бешенство его все нарастало. Внезапно он взорвался, стукнул по столу кулаком с такой силой, что тот подскочил на несколько сантиметров и сдвинулся с места.
— Да единственное, что у них есть общего, — это сукин сын, который убил их всех, черт возьми! Кто он?!
Повисла тишина.
Никто не проронил ни слова, пока Страйкер не подвинул стол на место и не уселся в кресло, гневно глядя на папки, которые перемешались на столе.
— На нем было кепи, — сказал Тос.
— …Что? — устало и непонимающе спросил Страйкер. Взрыв гнева опустошил его, и теперь он ощущал себя по-дурацки.
Они объяснили. Объяснять принялись вместе, перебивая друг друга, и он понял с трудом.
— Кепи? — медленно переспросил он, когда они закончили. — Вы имеете в виду, что два часа говорили со свидетелем…
— Я говорил, — ввернул Тос.
— И это — не форменное кепи, — добавил Пински.
— Хорошо, — сказал Страйкер устало. — Завтра мы начнем проверять все магазины в городе, которые продают кепи.
Никто не поверил услышанному.
Прошла минута. Злость Страйкера, день, проведенный в бесцельных поисках, отсутствие вдохновения — все это привело ребят в состояние полнейшего отчаяния. Некоторое время они еще порассуждали насчет кепи, но вынуждены были прекратить дискуссию. Тема исчерпала саму себя: кепи и есть кепи, ничего больше.
— Что ж, превосходно, — горько сказал Страйкер. — Придется, видимо, приставить охрану ко всем копам в городе, выждать, пока мерзавец надумает убить очередного, — и взять его с поличным. Никто не подхватил идею.
— Послушайте… может быть, Дэйне что-нибудь придет на ум? — спросил Нилсон, пытаясь развеселить сотрудников. — А что, почему бы и нет?
— Надень парашют, Хэрви, — сказал Тос. — Если это и случится, так в тот день, когда поросята полетят по небу.
Дэйна откинулась в кресле и посмотрела на свое собственное отражение в иллюминаторе. Ну, вот мы и вновь вместе, подумала она: ты и я. Спешу вернуться затемно в Грэнтэм, держу свое маленькое сокровище в руке — и жажду слова одобрения от этого чертова Короля детективов. Бог мой, какая я дура. Могла бы подождать по крайней мере до утра — так чего ты неслась на шестичасовую электричку? Скажи ты мне, — с досадой проговорила она почти вслух.
В записях Хоторна не было ничего, что указывало бы на причину его перемещения в Грэнтэм. Она тщательно посмотрела все в его кабинете — и безрезультатно. Затем поговорила с его секретарем — и вновь никакого результата.
Гэйб Хоторн всегда был скрытным и хитрым. Собирал информацию по крохам, делал выводы, подготавливал обвинение, — пока не набирал столько материала, чтобы его можно было с торжеством вывалить на голову ничего не подозревающей и ошарашенной публики.
Так он работал. И так зарабатывал свою репутацию.
Но она наконец-то кое-что нашла в его столе. Наспех нацарапанная записка, скомканная и брошенная в угол ящика. Вот все, что там было:
Грэнтэм
Френч-стрит
Офицер Хигли
Она немедленно позвонила в департамент полиции в Грэнтэм и попросила пригласить офицера Хигли. Ответ пришел весьма скоро: в местном департаменте полиции нет служащего с такой фамилией. Она запросила компьютер ФБР и узнала, что единственный офицер полиции с такой фамилией работает в Нью-Мексико, является пятидесятидевятилетним заместителем шерифа и должен через полгода выйти в отставку. Когда она дозвонилась до него, он ответил, что не знает никого по имени Гэбриэл Хоторн, однако когда-то, мальчиком, он знал престарелую Моди Хоторн, проживавшую в Вирджинии. Сейчас ей должно быть за сто — может, это пригодится Дэйне? — Дэйна сказала, что нет, спасибо.
Как последнюю надежду она добыла персональное секретное досье на Гэйба — и вот оно!
Гэйб Хоторн родился в Грэнтэме. Он вырос здесь, ходил в школу. И здесь поступил в департамент полиции. Прослужил он, однако, около месяца, затем компания его отца перебазировалась в Чикаго. Отец взял с собой всю семью. Гэйбу в то время было всего девятнадцать, и он жил с родителями. Он было снял квартиру в Грэнтэме, но двумя месяцами позже передумал — и тоже отправился в Чикаго. Причиной его ухода стал спор с одним офицером по фамилии Хигли, который также оставил полицию в это время. Читая между строк, Дэйна поняла, что им было позволено уйти по собственному желанию дабы их не уволили. Гэйб поехал в Чикаго, поступил в колледж и получил степень юриста. Затем он неизменно повышался по службе, работая в Департаменте судопроизводства.
Читать дальше