Реймонд Чандлер - Английское лето

Это был один из коттеджей, которые принято именовать живописными. Англичане проводят в таких выходные или даже целое лето, если не могут позволить себе отдых в Альпах, Венеции или Греции, на Сицилии или Ривьере, а разглядывать опостылевший серый океан становится невмоготу.

Кому взбредет в голову прозябать тут зимой, бесцельно шляясь по мокрой безлюдной местности? Такая жизнь придется по нраву разве что румяной старушке с двумя древними грелками под одеялом, чуждой всему, даже собственной смерти.

Впрочем, сейчас стояло лето. Крэндаллы проводили в коттедже отпуск, а я гостил у них. Пригласил меня сам Эдвард Крэндалл. Согласился я отчасти ради того, чтобы быть рядом с нею, отчасти — потому что приглашение смахивало на вызов, а я не привык уклоняться от вызовов, особенно если они исходят от некоторых людей.

Вряд ли Эдвард надеялся нас застукать. Его больше занимало состояние черепичной крыши, стен амбара и стогов сена. Эдварду некогда было оказать нам такую любезность.

Да и случая ему не представилось — за три года знакомства мои с ней отношения не перешли границ дозволенного. Виной тому моя деликатность — наивная, старомодная, порой удивлявшая меня самого. Она по-прежнему молчаливо терпела мужа, что лишало меня возможности действовать решительно. Возможно, я был не прав. Даже наверняка. Ведь она была так хороша.

Маленький коттедж стоял на самом краю деревни Бадденхэм. Сад, как многие английские сады, окружала ненужная стена, предназначенная лишь для того, чтобы охранять покой цветов, словно те опасались, что их застигнут врасплох в неприличной позе. Летом на древней лужайке за домом, которую церемонно именовали «двориком», всегда одуряюще пахло английскими цветами. В шпалерах на солнечной стороне зрели нектарины. Посредине ухоженного газона стоял стол и плетеные кресла. Впрочем, пока я гостил у Крэндаллов, погода ни разу не позволила нам выпить чаю на свежем воздухе.

В садике перед домом цвели розы и резеда. Пахучие цветы дремали, убаюканные жужжанием шмелей. Были еще дорожка, изгородь и калитка. Снаружи мне нравилось все, а вот внутри я люто ненавидел лестницу. В ней ощущался жесткий холодный расчет и намеренная злоба. С такой лестницы непременно должна упасть и сломать себе шею юная новобрачная, породив легенду, которую еще долго будут со сладким ужасом рассказывать всем приезжим.

А ведь я еще не упомянул, что у Крэндаллов не было душа — только единственная на весь дом ванная. Впрочем, как я успел понять за десять лет частых наездов в Англию, такое было не редкостью и в домах пошикарнее. Поутру вас будил сдержанный стук, после чего, не дожидаясь разрешения, дверь открывалась, шторы отдергивались и гремящая медная лоханка с кипятком опрокидывалась в широкий плоский поддон — усесться в него можно было, лишь уперев мокрые ступни в холодный пол. Теперь с таким сталкиваешься редко, но еще встречаются дома, где сохранился подобный уклад.

Я легко смирился бы с неудобствами, если бы не лестница. Наверху, в полной темноте, лестница делала неожиданный поворот, а нога спотыкалась о крошечную ступеньку, расположенную под совершенно невообразимым углом. Мало того, перед поворотом вас встречала колонна толщиной с хороший дуб — мощная, как стальная балка. Предание гласило, что некогда ее вытесали из рулевой стойки испанского галеона, выброшенного на английский берег преизрядным английским штормом. Минуло несколько столетий, прежде чем стойка попала в Бадденхэм, где из нее сделали опору для лестницы.

Но и это еще не все. Справа, под весьма опасным углом, прямо над ступенями — заметьте, уже выщербленными — на стене висели две гравюры на стали, выполненные в том помпезном стиле, который так любят граверы. Угол одной нависал над головой, словно топор. Изображали эти произведения искусства оленя пьющего и оленя загнанного — судя по повороту головы, одного и того же. Впрочем, спорить не берусь, я никогда их толком не рассматривал, стараясь прошмыгнуть мимо как можно скорее. Целиком гравюры были видны только из коридора, ведущего на кухню и в кладовую. Лишь оттуда, если вас зачем-то занесло в этот укромный угол и вам нравились гравюры в духе Лендсира, вы могли насладиться незабываемым зрелищем, открывавшимся между балясинами. Бесполезно было просить меня составить вам компанию.