Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

Все время играть нелегко. Был ли этотее поступок – продемонстрировать мне свою нормальность – продуманным или это получилось случайно? После недолгих раздумий я все же склонялся к мысли о проявлении миссис Адлер обычногоженско го тщеславия, коего она, очевидно, не была лишена.За столько лет душевные раны могут немного затянуться, но память о них может толкнуть практически любого человека на жестокие действия. Может, букет кроваво-красных роздля умершего мужа символизировал отказ Кэтрин от склепа прошлой жизни и ееготовности к активным действиям? Сигнал для кого? Илидля всех?

– Почему вы думаете, что мой сын недавно приезжал? – Н а миг посмотрев наменя холодно и отстранено, она сразу же отвела взгляд в сторону,расправила плечи и подняла изящной лепки голову. Как неузнаваемо меняютчеловека взгляд и осанка! Из жалкой, тщедушной, нелепой – почти старухи – Кэтринпредстала передо мной привлекательной и хрупкой моло жавойженщиной. Несмотря на безвкусный наряд: неопределенного цвета и формы одеяние, напоминавшеемешок для овощей;темн ая обувь, пережившая, наверно, Вторую мировую;незабвенный берет и канареечного цвета огромный шарф, больше похожий на питона,приготовившегося то лик удушению, то ли к обеду, – все это не смогло скрыть породу, которую нельзя закамуфлировать одеждой. Удивительная метаморфоза.По-в идимому,и причудливость ее нелепогонаряда тоже была продуманной. Но никогда ранее я не замечал в Кэтрин что-то подобное, хотя, честно говоря, мне даже в голову не приходило присмотреться к ней получше.

Вдове было околопятидесят итрех, но выглядела она моложе. Нацепив на себя панцирь уродливойотчужденности, она, похоже, «законсервировала» свой, весьма привлекательный, облик от посторонних глаз. Атеперь, очевидно, уже не было необходимости в «куколке», и бабочка расправила свои красивые крылышки.

У миссис Адлербыли мелкие, но правильные и гармоничные черты лица. Кожа бледная, гладкая и почти без морщин. Светло-рыжая челка выбивалась из-под берета и липла к высокому лбу. Русые брови и темные длинные ресницы оттеняли прозрачность светло-зеленыхглаз. Такое лицо легко могла бы украсить улыбка и легкий макияж. Но в данный момент ничего этогоне было.

Возможно, женщина уже не видела смысла в своем притворстве? Решив проверить свою догадку, я вновь умышленно допустил бестактность, сказав:

– Миссис Адлер, вы изменились. У вас, похоже, все нормализовалось?

– А разве ячем-то болела? – улыбнулась она, но ее глаза были полны горечи; в уголках рта застыли скорбные складки.

Мне стало неловко. Но как сгладить свою некорректность, я не знал. Но иногда скальпель целесообразнее примочки, не правда ли? Почему бы его не применить?

– Вам лучше знать, – улыбнулся я. – Может, тогда ответите :почему вы вдруг стали приносить цветы на могилу своего умершегомужа? Вы простили его? Извините за такой личный вопрос, но задан он не из простого любопытства. – Я отлично понимал, что допускаю вопиющую наглость и даже хамство, и нет мне прощения… Но ощущение важности этого знания взрывало мне мозг.

– Скажите, Марк, неужелимо йбукет таитугрозу для жизни кого бы то ни было? Если это так – я их не буду больше приносить. В чем вы меня подозреваете? – Язвительныйтон женщинызадевал меня больше, чем издевательский смысл ееслов. – Если вы детектив, это не значит, что вы имеете право задавать мне такие интимные, даже оскорбительныевопросы!

Кэтрин ловко ушла от ответа, умудрившись при этом не слабо меня задеть, но, к моей радости, меня это уже не трогало, потому что я и так все понял. М еня осенило! Вчера я звонил профессору Биггсу для небольшой консультации. И во время нашего с ним телефонного разговора я смог расслышать несколько фраз, смысл которых мне стал понятен только сейчас. Женский голос, но несколько измененный из-за телефонной связи, произнес: «Спасибо. Вы сняли камень с моей души. Мне нужно идти. Не провожайте меня». Я тогда еще подумал, что по телевизору транслируется какой-то фильм, потому что профессор в тот момент не прервал разговор со мной. Алан Биггс и Том Адлер были коллегами… Возможно, профессор что-то знал о смерти Тома, но смог рассказать вдове только по истечении длительного времени… «Скальпель» уже горел в моих мыслях: зачем отрезать хвост по кусочкам?

– П ростите меня, миссис Адлер, а как себя чувствует профессор Биггс? – похоже этот вопрос стал для бедной женщины действительно режущим. От неожиданности она побелела, глаза ее закатились. Еще немного – и обморок был бы неизбежен. Я подхватил миссис Адлер под руки, но она быстро смогла взять себя в руки. Смутившись, женщинаотвела в сторону потемневшие глаза, явно намереваясь солгать: