Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

– Это легко, – самодовольно ухмыльнулся старик, не решаясь все же оставить мраморного ангела на произвол судьбы. – Вы как-то говорили, чтона кладбище вамхорошо думается. Сомневаюсь, что за последнее время у вас не возникла необходимость о чем-либо хорошенько поразмышлять, – иронично захихикал он. – Значит, вы для этой цели бродили среди других могил.

– Браво, мистер Глэдли, ваша логика меня восхищает, – без всякого скепсиса заметил я. – Я навещал своих родственников, проживающих в Милане.

– О, Италия! – Он восторженно причмокнул.

А я в этот момент понял, мне срочно нужно ретироваться, дабы избежать его монолога, тем более мне показалось, что мои мозги наконец-то настроились на нужную волну. –А вы еще не видел исегодня отца Коварта? – У меня не было необходимости видеться со священником, но привычка «заметать следы», по- видимому, у меняв крови.

– Как же не видел? – возмутился Морис. – Минут десять назад он направлялся в сторону церкви. Так что там вы его и найдете. – Любопытство Мориса росло, как аппетит у страдающего булимией, и требовало дополнительных порций информации. Я знал, что теперь он последует за мной, особо не прячась.

– Благодарю вас, мистер Глэдли. – Хорошегодня! – попрощался я и, следуя своей легенде, последовал к церкви через кладбище.

Слева, сразу за воротами, на небольшом холмике, перед моими глазами предстала маленькая часовня, обновленная и сверкающая бежево-кремовой палитрой, нов моих ассоциациях казавшаяся воздушным пирожным, не совсем уместным в таком месте. Перед входом в часовню радовала взор клумба-цветник, усыпаннаямелкими яркимицветочками. В центре клумбы журчал аккуратный грибок фонтанчика. Были здесь и деревянные скамейки, обычно не пустовавшие в теплое и сухое время года. Отсюда, с этого холма, открывался вид на многие захоронения. Намоги льных плитахпестрели еще не увядшие цветы, оживляющие бело – серую гамму мраморных крестов и каменных надгробий. Веяло ничем не нарушаемым покоем – просто идиллия! Но мне, к сожалению, некогда было наслаждаться этой пасторалью и я направился к интересующим меня могилам.

Ярко-красная шапочка Мориса, как поплавок на воде, время от времени всплывала поблизости, среди редких деревьев и кустарников. Задумавшись о своих насущных вопросах, я споткнулся о выступающий корень могучего платана, и тот окатил меня с головы до ног мощной струей холодной влаги. По прыгающей, как воздушный шарик на ветру, красной шапочке и сдерживаемому смешку я понял, что хоть кого-то рассмешил сегодня и почти без усилий со своей стороны.

Наконец-то весь мокрый и продрогший, я подошел к нужному мне захоронению.

Моя догадка подтвердилась: на плите с надписью о том, что здесь покоится ушедшая в мир иной семилетняя Лилиан Адлер, лежали уже слегка поникшие, мокрые от дождя, бледно-розовые хризантемы. А рядышком, на могиле ее отца Тома Адлера, лежали темно-бордовые, почти черные розы. Откуда они взялись? И почему? Более пятнадцати лет после странной гибели Тома Адлера и его похорон на этой могиле никогдане было никаких цветов. Ходили упорные слухи, что талантливый ученый свел счеты с жизнью. Несмотря на то что факт самоубийства доказан не был, его вдова Кэтрин Адлер была убеждена в самоубийстве супруга, покончившего с собой из-за тяжелой болезни их дочери Лилиан (девочка умерла от сердечного заболевания через полгода после смерти своего отца). МиссисАдлер так и не простила мужа. Психика бедной женщины явно пострадала после обрушившегося на нее горя.Она оставила работу в лаборатории при медицинском центре и вела тихую, закрытую для посторонних, не считая прислуги, жизнь. Их старший сын – Макс Адлер– мой бывший босс, а сейчас коллега и близкий приятель, пошелпо стопам родителей и блестяще окончил медицинский и биохимический факультеты университета. Он полностью содержал свою мать и, судя по состоянию дома и штату обслуживающего персонала, ни в чем ей не отказывал. О трагедиях, случившихся в его семье, мы с Максом не разговаривали, но как-то он заметил, что не верит в самоубийство отца, но со своей матерью на эту тему никогда не разговаривал и не пытался ее разубедить. Когда Макс посещает кладбище, то приносит цветы только на могилу своей сестры, чтобы не вызвать психический срыв у миссис Адлер. Если кто-то посторонний возлагает цветы у надгробия покойного ученого – миссис Адлер, ежедневно и неоднократно посещающая кладбище, их забирает и, очевидно, куда-то выбрасывает. И вдруг на могиле Тома Адлера появились розы. Кто их сюда положил?